не шевелил знойный воздух. Кузнечики громко стрекотали в темноте, и их песня прерывалась только раздававшимся время от времени лаем собаки и гудением мотора машины.
Саванна закрыла дверь и прислонилась к косяку. Украдкой оглянувшись, она порадовалась, что поблизости никого не было видно.
Кит остановился на крыльце, с безмятежным видом обозревая окрестности, затем с улыбкой повернулся к ней.
— Ты заметила, что мы часто проводим время вне дома?
Он близко наклонился, нависая над ней и тесня ее к двери.
— Да и вне дома мы не так уж часто общаемся, — уточнила она.
Он погладил ее лицо.
— Не придирайся к словам, — пробормотал он.
Он ее поддразнивал. Ей пришлось выдавить из себя улыбку.
— У меня работа такая. Я ведь менеджер.
Он провел пальцами по ее щеке и по скуле, слегка задев уголок рта.
— Ты менеджер в офисе? А я не знал.
Она сглотнула.
— Да, я уже десять лет работаю в местной строительной компании.
— Потрясающе! — Он наклонился ближе и провел губами по ее лбу.
Она закрыла глаза, но от этого еще сильнее ощутила его тепло, близость.
— Я…
Ее голос осекся. Она уже не помнила, о чем они говорили.
— Сколько тебе лет?
— Мне… мне… тридцать.
Ей понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить.
Он поцеловал кончик ее носа.
— Ты была совсем юной, когда родила своих детей!
Ее дети. Она подумала, что они наверняка подглядывают за ними.
— Мне было семнадцать.
— Ты еще училась в школе?
Она кивнула.
Блуждающая рука Кита нашла низкий вырез ее майки. Он провел кончиком пальца по вороту.
Она открыла глаза. Он разглядывал ее лицо, и она знала, что его движения не случайны.
Словно ожидая, что она на него посмотрит, он опустил голову и приник к ее губам прежде, чем она успела опомниться.
Самообладание и выдержка мгновенно испарились…
Их тела и руки жадно переплелись. Саванна ничего не могла с собой поделать. Стон одновременно сорвался с их губ.
Он судорожно оторвался от нее.
— Я так давно мечтал об этом, — только и смог проговорить он и, не давая ей ответить, вновь впился губами в ее губы.
Рука Кита скользнула по ее спине к бедру. У нее не оставалось никаких сомнений, что он тоже хочет ее. Отчаянно.
Какие бы препятствия ни существовали между Саванной и Китом — а крошечная, но мрачно- логическая часть ее натуры сознавала, что их, пожалуй, слишком много, чтобы можно было преодолеть, — она не сомневалась, что их взаимное влечение очень сильно. Понадобился лишь один поцелуй, чтобы желание разгорелось. Она не понимала, как и почему, но связь, начавшаяся на острове, стала сильнее, чем прежде.
И она не представляла, что с этим делать.
Объятия могли продолжаться вечно, если бы мимо не проехал грузовик, оглушив их громким звуком радио.
Саванна с тяжелым вздохом прервала поцелуй, вдруг осознав, что они стоят на крыльце, где их могут заметить. Она словно почувствовала любопытные глаза, уставившиеся на них из-за занавесок соседнего дома, и, даже мысленно обругав себя за этот бред, не удержалась и отодвинулась от Кита.
— Тебе лучше уйти, — сказала она изменившимся голосом.
Он кивнул.
— Продолжим позже, — сказал он.
Она не поняла, обещание это или предостережение.
С несвойственной ей неловкостью она повернулась, открыла дверь и поспешила трусливо скрыться и повернуть ключ в замке. Но она уже понимала, что ей никуда не деться от этого человека.
Кит — а вместе с ним и тревога за их будущее — завтра вернется.
Два часа, проведенные Китом с Майклом, придали мальчишке солидную толику самоуважения, по крайней мере в том, что касалось бейсбола. Майкл взахлеб рассказывал, как Кит учил его «компенсировать недостаток расстояния».
Его распирало от желания позвонить друзьям и похвастаться, что с ним занимается сам Кристофер Пейс. Но Саванна безжалостно заявила, что заточение включает и болтовню по телефону. Иначе грош цена всему наказанию.
Майкл слегка скис, но даже материнская суровость не могла омрачить радость общения с Китом. И Майкл решил не спорить по пустякам.
Миранда старательно разучивала на пианино нечто очень сложное и умирала от зависти. Еще бы, сколько времени брат провел с Китом! У нее отлегло от сердца, когда Кит попросил сыграть для него, а потом сел рядом и помог разобрать особенно трудный кусок.
Оказалось, что Кит великолепно играет на пианино, что и продемонстрировал по просьбе близнецов. Он объяснил, что вырос в музыкальной семье и с детства любит классику и музыкальный театр и мечтал писать не книги, а музыку. Майкл с Мирандой наперебой затараторили, что он сделал правильный выбор.
Саванну не удивило, что Кит играет на фортепьяно, — она уже сомневалась, есть ли на свете вещи, которых он не умеет.
Ее тревожило, что близнецы так быстро привязались к постороннему мужчине. Особенно сын, которому не хватало мужского внимания. Саванна подозревала, что Майкл так тесно сдружился с Ником Уайтли, потому что отец Ника принимал активное участие в жизни сына.
Конечно, Эрни Уайтли чересчур снисходительно относится к сыну и слишком многое спускает ему с рук, но она не могла не признать, что они очень дружны. Разве можно винить Майкла в том, что он завидует другу, ведь своего отца он никогда не видел.
Миранда же вообразила себе невесть что, и теперь то и дело многозначительно отпускает ехидные намеки. Девочку тоже можно понять. Всем детям нужен отец, а Миранде в ее мечтах он наверняка видится похожим на Кита, знаменитого, умного, богатого.
Как же им поделикатней намекнуть, что некоторым мечтам никогда не суждено стать явью?
Что же касается Эрнестины — она, казалось, старалась избегать Кита. Даже на обед — неистребимое южное гостеприимство! — она пригласила его без большого энтузиазма. Кит принял приглашение, и все время пытался снискать расположение матери Саванны, но большого успеха не добился. Она была вежлива, но не более.
Саванна думала, что Эрнестина, при своей любви к светским успехам, с распростертыми объятиями примет у себя дома знаменитого человека. Непонятно, почему мать так тревожится из-за Кита. Боится, наверно, что и этот красавец причинит боль дочери. Она поежилась при одной мысли об этом.
Может быть, из-за холодности Эрнестины Кит не стал задерживаться после обеда? Саванна вышла проводить его до машины.
— Твоим детям я, кажется, понравился, но твоя мама явно мечтает, чтобы я поскорее испарился, — сухо заметил Кит.
