поводу. После кофе она раз и навсегда скажет ему, что не имеет ни малейшего желания с ним обедать, и, разумеется, видеться с ним тоже. Если ей удастся выразить свое намерение достаточно решительно, то вряд ли он сможет силой навязать ей свое общество. А если попытается, то она просто запрыгнет в такси. Он же не знает, где она остановилась…
Или знает? От этой мысли у нее волосы стали дыбом.
Нет, откуда ему знать.
Но ведь прогуливался же он по виа Кондотти в нужное время и в нужном месте…
Бэл все еще взволнованно размышляла над этим, когда они подошли к кафе. Защищенные красно- белыми зонтами столики были выставлены прямо на улице.
Усадив ее за ближайший свободный столик, Эндрю устроился рядом и спокойно стянул солнечные очки с ее носа и спрятал их себе в карман.
– У тебя самые красивые глаза на свете. Грех прятать их.
Пока она, часто мигая, привыкала к яркому солнцу, он подозвал пробегавшего мимо официанта и заказал кофе.
К собственному неудовольствию, она вынуждена была признать, что итальянским он владеет гораздо лучше ее. Наблюдая, как он смешит человека в белом фартуке, отпуская остроты по поводу скандала, украсившего первые полосы сегодняшних газет, Бэл задумалась: когда же он приехал, если уже успел купить и прочитать утреннюю газету?
Как только официант ушел, она не сдержала любопытства:
– Когда ты приехал?
Улыбка заиграла на его красиво очерченных губах – видимо, он ожидал этого вопроса.
– Прилетел прошлым вечером.
– Тебе так легко удалось купить билет?
– Я прилетел на частном самолете. – Его голос был сладким как мед.
Бэл кусала губы. Как она могла забыть, что таким богачам, как он, проблемы простых смертных незнакомы?
Несмотря на твердую убежденность, что он никогда в жизни не сообщит ей того, что она не должна знать, Бэл продолжила допрос:
– Все-таки ты еще не сообщил мне, зачем прилетел сюда.
– Ты поверишь, если я скажу, что по делам?
Судя по тону, он не очень настаивал на этой версии.
– Нет, не поверю, – коротко откликнулась Бэл.
Он вздохнул.
– Жаль. Тогда мне придется признаться, что я провожу здесь отпуск.
В это она почему-то тоже не верила. Ясно было, что он сюда явился ради нее. Но как он мог узнать, что она едет в Рим? Неужели ему сказал отец? Несмотря на всю маловероятность такого предположения, оно было единственным.
Официант принес кофе, покрытое светлой пенкой, посыпанной шоколадом, и небольшую тарелочку пирожных с марципаном.
Сделав глоток и аккуратно ставя чашку обратно на салфетку, Бэл спросила как можно более непринужденно:
– Ты хорошо знаешь моего отца?
На какой-то миг в глазах его мелькнуло жесткое, даже злое выражение. Мелькнуло и тут же исчезло. Может, ей просто показалось? Ответ звучал столь же непринужденно, как и ее вопрос.
– Совсем не знаю. Я только слышал о нем…
Без сомнения, от Родерика, подумала Бэл.
– …но мы никогда не встречались.
Судя по тону, он говорил правду, что ни на дюйм не приблизило Бэл к разгадке мучившей ее тайны.
Эндрю вопросительно изогнул черную бровь.
– А почему ты это спросила?
– Просто так, – неопределенно проговорила Бэл.
Заметив карту, торчащую из ее сумочки, он сменил тему:
– Похоже, ты не очень хорошо знаешь город?
– Честно говоря, вообще не знаю.
Бросив на стол несколько лир, он подошел к ней и предложил руку:
– В таком случае готов служить тебе гидом, а потом пообедаем вместе.
Словно загипнотизированная, взяв его под руку, Бэл послушно зашагала рядом и, только через несколько минут сообразила, что опять позволяет собой командовать. Вопреки всем своим обетам!
