— Меня зовут Стефани, — сказала официантка. — Сколько человек в вашей группе?
В моей эпсилон-окрестности никого не было.
— Вы актриса/модель? — спросила я у нее.
— Да, — сказала она. — Я работаю здесь полдня, чтобы платить за уроки по холистической укладке волос.
— В моей группе я одна, — сказала я, для большей ясности помахав указательным пальцем. — Мне нужен столик подальше от окна.
Она провела меня к столику напротив окна, вручила мне одно меню макроскопических размеров, а второе такое же положила на столик.
— Наши фирменные блюда на завтрак: папайя, фаршированная морошкой, салат из настурций/радиччо и бальзамический уксус. Я приму у вас заказ, когда подойдет вся группа.
Отгородившись от окна меню, которое лежало на столике, я приступила к тщательному изучению второго. В названии каждого блюда фигурировали либо кориандр, либо лимонник. Интересно, может ли слово «радиччо» в Калифорнии означать «пирожок»?
— Привет, — сказал Дэвид, взял стоявшее на столе меню и сел. — Паштет из морских ежей выглядит неплохо.
Я действительно была рада видеть его.
— Как ты сюда попал? — спросила я.
— Протуннелировал, — сказал он. — А что такое «супердевственное оливковое масло»?
— Я хочу пирожок, — жалобно сказала я.
Он взял у меня меню, положил его на стол и встал.
— Тут по соседству — отличное местечко, где подают те самые пирожки, которыми Кларк Гейбл угощал Клодетт Кольбер в «Это случилось однажды ночью».
Вероятно, «отличное местечко» надо было искать за пределами Лонг-Бич, но я слишком ослабела от голода, чтобы оказывать сопротивление. Я встала. К нам подбежала Стефани.
— Будете заказывать что-нибудь еще? — спросила она.
— Мы уходим, — сказал Дэвид.
— О'кей, — сказала Стефани и, вырвав из блокнота счет, бросила его на стол. — Надеюсь, завтрак вам понравился.
Найти такую парадигму трудно, если вообще возможно. Вследствие малости постоянной Планка мир, который мы видим, в основном подчиняется законам ньютоновской механики. Частицы суть частицы, волны суть волны, и предметы не исчезают внезапно, чтобы появиться по ту сторону сплошной стены. Квантовые эффекты проявляются лишь на субатомном уровне.
Ресторан оказался по соседству с Китайским театром, что меня несколько испугало, но там подавали яичницу с беконом, гренки и апельсиновый сок. И пирожки.
— Я думала, ты завтракаешь с доктором Тибодо и доктором Готаром, — сказала я, обмакивая пирожок в кофе. — Что с ними случилось?
— Они пошли на «Форест лаун». Доктору Готару захотелось посмотреть церковь, где венчался Рональд Рейган.
— А он что, венчался на кладбище? Дэвид откусил кусочек моего пирожка.
— Да, в Кирке-на-Вереске. А ты знаешь, что на «Форест лаун» выставлено Самое Большое В Мире Полотно На Религиозную Тему?
— И почему же ты с ними не пошел?
— Пропустить фильм? — Он потянулся через стол и схватил меня за руки. — Дневной сеанс — в два часа. Пойдем со мной?
Я почувствовала, что все начинает рушиться.
— Я должна вернуться, — сказала я, пытаясь высвободить руки. — В два часа — стендовый доклад по парадоксу ЭПР.
— Есть еще сеанс в пять. И еще один — в восемь.
— В восемь доктор Геданкен выступает с обзорным докладом.
— Ты знаешь, в чем проблема? — сказал он, не отпуская моих рук. — Проблема в том, что на самом деле Китайский театр не Граумана, а Манна, а поблизости нет Сида, и не у кого спросить. Например, почему одни пары, как Джоан Вудворд и Пол Ньюмэн, — вместе на одном квадрате, а другие — нет. Ну, скажем, Джинджер Роджерс и Фред Астер?
— Знаешь, в чем проблема? — сказала я, высвободив руки. — Проблема в том, что ты ничего не принимаешь всерьез. Это конференция, но тебя не волнует ни программа семинаров, ни доклад доктора Геданкена, ни попытки понимания квантовой теории. — Я потянулась за кошельком, чтобы заплатить по счету.
— Мне казалось, что мы как раз об этом и говорили, — сказал Дэвид, не скрывая удивления. — Проблема втом, чему соответствуют статуи львов, охраняющие вход? И как быть со всеми этими пустыми пространствами?
Пятница, 14.00–15.00. Стендовый доклад по ЭПР-парадоксу. И. Такуми — председатель, Р. Иверсон, Л.С. Пинг. Обсуждение последних исследований корреляции синглетов. Нелокальные влияния, страсть. Зал «Колов Кейстоуна».
Добравшись до «Риальто», я первым делом зашла в свой номер посмотреть, нет ли Дарлин. Ее там не было, а когда я попыталась дозвониться до регистрации, телефон перестал работать. Я снова спустилась в холл. За регистрационной стойкой никого не оказалось. Тщетно прождав пятнадцать минут, я пошла на доклад по парадоксу ЭПР.
— Парадокс Эйнштейна — Подольского — Розена невозможно согласовать с квантовой теорией, — говорила доктор Такуми. — Меня не волнует то, что якобы показывают эксперименты. Два электрона в разных концах Вселенной не могут влиять друг на друга, не нарушая при этом всей теории пространственно-временного континуума.
Она была права. Даже если возможно найти парадигму квантовой теории, что делать с ЭПР- парадоксом? Если экспериментатор измерит один из пары электронов, который изначально провзаимодействовал со вторым, он тут же изменит их корреляцию, даже если они разделены сотнями световых лет. Словно пара электронов, навсегда связанная одним-единственным столкновением, вечно должна пребывать на одном квадрате, даже оказавшись в разных концах Вселенной.
— Если бы электроны «сообщались» мгновенно, я бы с вами согласился, — сказал доктор Иверсон, — но этого не происходит, они просто влияют друг на друга. Доктор Шимони в своей работе назвал это влияние «страстью», а мой эксперимент с очевидностью…
Я вспомнила, как Дэвид, наклонившись ко мне между лучшими фильмами 1944–1945 годов, говорил: «Я думаю, мы знаем о квантовой теории столько же, сколько можем узнать о Мэй Робсон по отпечатку ее ноги».
— Вы не можете оправдать это, придумывая новые термины, — сказала доктор Такуми.
— Я с вами полностью не согласен, — сказал доктор Пинт. — Страсть на расстоянии — не просто придуманный термин. Это наблюдаемое явление.
