его ногах очень длинные и узловатые, как в фильме ужасов, а ногти желтые, шероховатые и искривленные.
Нури представил его:
– Это Борис Кан.
Человек выглядел совершенно отрешенным от мира сего, он сидел, устремив взгляд куда-то в пространство впереди себя.
– Он зарабатывал себе на жизнь, выступая на театральных подмостках в качестве фокусника и гипнотизера – он, в частности, обладал способностью читать мысли других людей. Потом он до такой степени развил свой уникальный дар, что это его напугало, и он пристрастился к героину. Я нашел его однажды ночью в сточной канаве, где он полз без сознания, с перебитой шеей: он вывалился из окна третьего этажа. Теперь он сопровождает меня в поездках, когда мне предстоит решать какие-то очень важные дела. Он совершенно безумен, но он знает, когда люди говорят правду.
Нури взял еще одну сигарету из пачки, закурил ее и спросил:
– Сент-Лиджер сказал вам, что я – Гроссмейстер?
– Нет.
– Сомневаюсь. Но я хочу быть уверен, что выговорите правду.
Я смотрел на Бориса с любопытством. Он пожирал голодными глазами лежащее у меня на коленях печенье.
– Как он указывает на то, что кто-то говорит неправду?
– Это очень легко продемонстрировать.
Он махнул рукой в сторону окна, щелкнув пальцами, и снова нажал на кнопку. Борис, согнувшись в три погибели, как испуганный пес, быстро поспешил к окну и скользнул за тяжелую бархатную портьеру. Нури нажал другую кнопку на столе. Через полминуты в коридоре послышался легкий звук шагов. Дверь открылась, и в комнату впорхнула девушка. Она приостановилась на мгновенье в дверном проеме, посмотрела на меня странным настороженным взглядом, затем подбежала к Нури, обвила его шею руками, приговаривая какие-то нежные слова и издавая воркующие звуки. На ней были надеты длинные арабские шаровары и блузка – такие прозрачные, что сквозь них просвечивало все ее тело. На вид ей было около шестнадцати лет. С хорошо развитой, гибкой фигуркой и с черными, как смоль, волосами, она выглядела настоящей восточной красавицей. Она покрывала лицо Нури бесчисленными поцелуями, как маленькая девочка целует своего любимого дядю, с которым долго не виделась. Он снисходительно самодовольно улыбался, наслаждаясь несколько секунд ее поцелуями. Затем он обратился ко мне:
– Это Кристи, дочь хозяина этого дома. – Он усадил ее к себе на колени. – Ну, и как же поживает моя девочка?
Его рука скользнула ей под шаровары. Она послушно раскрыла свои бедра.
– Ты хорошо себя вела в мое отсутствие? Девочка с готовностью утвердительно закивала головкой, лицо у нее было пустым, как у куклы. Меня удивило, что Нури привлекают безмозглые люди.
– У тебя были какие-нибудь любовники с тех пор, как я был здесь в последний раз?
Она выглядела воплощенной невинностью, энергично качая головкой, подтверждая свою добродетель и чистоту. Из-за портьеры раздались странные звуки, похожие на «чак-чак-чак…», как будто кашляло какое-то диковинное животное. Девочка подбежала к окну, резко отдернула портьеру в сторону и схватила Бориса за волосы. Она визжала:
– Лжец! Лжец! Лжец! …
Борис неподвижно лежал на полу, уткнувшись лицом в ковер, с приподнятыми вверх ягодицами. Когда она сняла с ноги туфельку и начала пинать его изо всех сил босой ногой в ребра, он даже не шевельнулся. Она снова подбежала к Нури, обняла его и начала покрывать его лицо поцелуями.
– Твоя девочка говорит правду. Это он лжет!
Нури нежно погладил ее по спине, как бы успокаивая ее.
– Сколько?
– Ни одного.
На ее лицо вновь вернулась маска невинности и чистоты, она отрицательно покачала головой. Странные кашляющие звуки снова раздались из горла Бориса. Она готова была опять ринуться на него и разорвать в клочья, но Нури спокойно придержал ее за руку и повторил вопрос:
– Сколько?
Она состроила недовольную гримаску:
– Три.
Из горла Бориса раздались все те же кашляющие звуки. Она завизжала на Бориса:
– Я тебя убью!
Нури снисходительно и добродушно кивнул головой и сказал:
– Моя девочка – распущенная нимфоманочка, правда?
– Нет, – ответила она, глядя ему прямо в глаза.
– Девочка заслуживает порки, правда?
– Нет, – она уже умоляла его. – Он – лжец.
– Сколько?
