изменилось.
У нее сжалось сердце, но она постаралась не показывать, что его ответ ее огорчил.
– Что ж, может, бы и правы, но давайте все же попробуем. Я, конечно, дам вам потом прочесть все, что написала.
– Разумеется. С чего вы хотели бы начать?
– Предлагаю опять вернуться к самому началу. – Подвернув под себя ноги и откинувшись на спинку дивана, Лиз устроилась поудобнее. Вечер предстоял длинный, так почему бы ей не расслабиться. – Почему для этих переговоров выбрали именно вас?
– Потому что я уже бывал несколько раз в Эль-Кристобале. У меня были контакты с обеими противоборствующими сторонами, хотя оппозиционеры были больше готовы к переговорам. – Выражение его лица оставалось бесстрастным. – Я предполагал, что кому-нибудь поручат заключить со мной сделку относительно освобождения Доулиша, и считал, что дело окажется довольно легким.
Голос Джуда был монотонным, взгляд – отрешенным.
– Но когда я приехал в столицу, никто ничего не знал и потому не мог предложить мне хоть какую-либо помощь. Создавалось впечатление, что похищение совершила какая-то никому не известная организация, действующая якобы от имени лидера мятежников Ксавьера. В столице было неспокойно, тревожно… Все понимали, что похищение – результат бессмысленной ярости, которая могла нанести урон делу, и клялись, что Ксавьер никогда бы не дал команду на подобную акцию.
Джуд покачал головой.
– Мне надо было бы тогда повернуться и уехать. Я доверял этим людям, их интуиции. Если они говорили, что дело подозрительное, мне следовало им поверить.
– И одной из них была Микаэла? – Лиз даже сама удивилась, каким ровным был ее голос.
– Да. Она хотела, чтобы я все бросил и уехал, но те, кто похитил Доулиша, грозились убить его, если не будет выплачен выкуп. Я сказал себе, что мне поручено дело и я не могу просто так взять и не выполнить его. Бросить Доулиша.
– Да, это мне понятно.
– Но это было еще не все. Если бы я смог выполнить свою миссию, это бы повысило престиж пославшей меня организации. К тому же я и сам хотел остаться и победить. Поэтому, когда эта группа наконец пошла на контакт, я решил действовать. Микаэла понимала, что я рискую, и заручилась поддержкой местных партизан. А потом, в последний момент, когда уже было поздно что-либо менять, я узнал, что она пойдет с нами.
– Как вы думаете, почему она на это решилась? Кроме того, что она хотела быть с вами?
– Она сказала, что должна увидеть своими глазами, кто были эти люди и можно ли иметь с ними дело. Я предположил, что Ксавьер просто нанял дополнительные силы, но она набросилась на меня чуть ли не с кулаками. В первый раз мы с ней были готовы поссориться. Она все время повторяла: «Он этого никогда не сделает».
Опустив глаза, Лиз уставилась на чистый лист бумаги.
– В результате все обернулось трагедией, – с горечью произнес он. – Начало было плохим, а продолжение – еще хуже. Нервы у всех были на пределе, а дорога просто ужасной. Через пару часов нам пришлось бросить джипы и идти пешком. – На щеке Джуда заходили желваки. – И тогда они на нас напали…
– Без всякого предупреждения?
– Вдруг стало очень тихо. Даже птицы умолкли. А потом прогремел выстрел, и я увидел, как упал наш проводник. Дальше все произошло как при замедленной съемке. Они вышли из джунглей с обеих сторон, все в камуфляжной форме, и наставили на нас автоматы. Микаэла шла сзади. Я мог только крикнуть: «Беги!» Она побежала, но пуля настигла ее, и я увидел, как она упала. Двое парней, что были с ней рядом, тоже были сражены наповал.
Голос Джуда стал хриплым, напряженным.
– А потом они меня схватили и надели на голову мешок. Пока меня уводили, я слышал выстрелы и крики раненых. И вдруг опять наступила тишина – страшная тишина.
На лбу Джуда выступила испарина. Он закрыл лицо руками.
Лиз сидела окаменев. Вот это ей и было нужно – эмоции, которых не было до сих пор. Но почему это не доставляет ей удовлетворения? Почему она чувствует себя так, словно вторгается туда, куда нельзя вторгаться?
Она с трудом сдерживалась, чтобы не броситься к нему, не прижать его голову к своей груди и не утешить его.
Минуты тянулись бесконечно. Наконец он выпрямился. Даже под загаром было видно, как он бледен, но лицо его было спокойным.
Интуиция подсказала ей, что надо продолжать задавать следующий вопрос.
– И Ксавьер все это допустил? Почему?
– Я сам все время себя об этом спрашивал. Но единственное, что приходило мне в голову, так это то, что он устал разыгрывать из себя великого благородного вождя сопротивления и решил, что можно добиться большего, если стать таким же жестоким и продажным, как Моралес. И тогда я понял, что это я виноват в смерти Микаэлы и многих храбрых воинов. – Он ударил кулаком в ладонь другой руки. – Я не хотел их слушать. А их всех хладнокровно расстреляли лишь потому, что я поставил себе целью вызволить Доулиша из плена живым и невредимым.
– Но вы ведь вызволили его? Это у вас получилось!
– Нет.
