– Да, – почти беззвучно ответила Сабина. Ей пришлось чуточку помедлить, чтобы овладеть собой. – Я не уничтожила его. Разве может женщина уничтожить такое письмо? – добавила она. – Вы хотите, чтобы я его порвала?
– Можете порвать… Теперь это уже неправда, понимаете?
Тщательно согнав с лица всякое выражение, Хьюго поднял на нее спокойный взгляд, но в то же время ему хотелось, чтобы она не поверила этой лжи. И она, по-видимому, это поняла, хотя задумалась и некоторое время сидела молча. Потом, словно приняв какое-то решение, она откинулась на спинку стула и очень просто сказала:
– Я рада это слышать, Хьюго.
– Вы можете сказать об этом Эрику, когда будете объясняться с ним по поводу письма, – добавил он.
Она улыбнулась.
– Но ведь тут нечего объяснять.
– Кроме того, почему вы его сохранили.
– Да, пожалуй, – согласилась она.
– И больше вам нечего сказать?
– Нечего.
– Тем хуже, – сказал он. – Ну, пусть это будет эпитафией. – Он встал и слегка покраснел, словно стыдясь, что она заметит его поношенный костюм и старые ботинки. – Мне пора, я уже опаздываю. Передайте привет Эрику.
– Разве мы больше не увидимся? – спросила она.
– По-моему, лучше найти предлог, чтобы избежать встречи.
Хьюго обернулся и увидел подходившего Эрика. Оба бесстрастно посмотрели друг на друга.
– Желаю вам, чтобы завтрашнее свидание прошло удачно, – холодно произнес Эрик. Хьюго кивнул головой и ушел.
Эрик сел рядом с Сабиной; лакей убирал со стола тарелки. Сабина попросила только кофе, сладкого ей не хотелось. Она машинально вертела в пальцах спичечную коробку. Эрику бросилась в глаза ее задумчивость.
– Ты дозвонился? – спросила она.
Эрик покачал головой; он мог бы поклясться, что у нее на уме какой-то другой, гораздо более серьезный вопрос. Он даже догадывался, какой именно, и напряженно готовился к ответу.
– Значит, свидание у тебя назначено на завтра? – продолжала она.
– Оно назначено на завтра, но я уже разговаривал с сенатором Хольцером, Сабина. Мы виделись с ним вчера вечером. После завтрака я поеду к нашему старому другу Арни О'Хэйру.
– Арни! – тревожно воскликнула она. – Неужели он имеет к этому какое-нибудь отношение?
– Не знаю, – признался Эрик, и лицо его сразу стало суровым. – Но будь я проклят, если не выясню!
Он взглянул на нее, ожидая услышать все тот же невысказанный вопрос, но она, очевидно, решила отложить разговор до другого раза. Эрик не мог разобраться, рад он этому или нет. Он так и не знал, что же он ответит, когда она его, наконец, спросит.
14
Если не считать нескольких слов, сказанных утром по телефону, Эрик не встречался с Арни уже пять лет, но тот поздоровался с ним так небрежно, будто они виделись только вчера. Он сам открыл Эрику дверь и сейчас же торопливо вернулся к телефону заканчивать какой-то разговор. Даже без пиджака, в жилете, у него был безукоризненно вылощенный и прилизанный вид. На всей его одежде лежал отпечаток какого-то особого лоска – и на белом крахмальном воротничке, и на черных, до блеска начищенных ботинках, и на атласной спинке жилета, и даже на темно-синих шевиотовых брюках. Через несколько лет, подумал Эрик, он раздастся вширь и будет таким, как Тернбал.
Арни хлопнул телефонной трубкой по рычажку и быстро повернулся в обитом гобеленом кресле.
– Вы хорошо выглядите, Эрик, – сказал он и насмешливо потыкал пальцем себе в висок. – Седина тут мне нравится, но как насчет макушки?
Эрик улыбнулся.
– Я лысею только со лба.
– Ваше счастье. А я так всюду. Скоро придется зачесывать прядку через лысину. Не знаете случайно, что, рентгеновские лучи действительно помогают? Меня один врач уверяет, будто от них опять могут вырасти волосы. Врет, должно быть… Ну, так о чем же вы хотите поговорить со мной, сынок?
– О Хольцере.
– О сенаторе Хольцере? А почему он вас интересует?
– Расскажите мне о нем.
Арни уклончиво пожал плечами.
– Хольцер – сенатор Соединенных Штатов, лет ему примерно сорок пять, росту высокого, шатен, прошлое незапятнанное, относятся к нему хорошо. Чего вам еще?
– Что вам Гекуба, Арни?
