– Мне?
– Вам.
Голубые глаза Арни смотрели на Эрика пристально и открыто.
– Да умри он завтра, я о нем и не вспомню.
– И очень жаль, Арни. Он к вам относится иначе. Он вас ценит. В его глазах вы очень умный и практичный человек. Он дорожит сведениями, которые вы ему даете. Не виляйте, Арни. Это вам не к лицу.
Арни подумал, потом растянул губы в лягушечью улыбку.
– Ладно, Эрик, я вам скажу. Но сначала ответьте на один вопрос. Почему вы пришли ко мне?
– Очень просто. Вчера вечером, как вам, вероятно, известно, мы с Хольцером пили коктейль. Я не понимал, в чем дело, пока он не упомянул о моем фрезерном станке. Откуда он мог о нем узнать? Это пустяки, конечно, но все-таки довольно странно. Только два человека могли ему об этом рассказать – вы и Тернбал. Сегодня утром я выяснил, что Тернбала он не знает.
– Вы правы, все это, конечно, сущие пустяки.
– Да, но к этому надо прибавить, что вы нисколько не удивились, когда я вам позвонил. Правда, вчера днем вы меня видели на улице, но все-таки следовало бы меня немножко расспросить. Вы этого не сделали, потому что вам чертовски хорошо известно, зачем я тут. И ко всему этому надо добавить то, что вы сказали не так давно.
– А что я сказал?
– Арни, не виляйте.
– Что вы хотите знать?
– Вы меня отлично понимаете. Я не знаю, о чем вас спрашивать, но я буду указывать вам, если вы солжете или что-нибудь пропустите.
О'Хэйр невесело засмеялся. Он встал с громоздкого кресла и подошел к окну.
– Какую работу вы хотите получить, Эрик? Что вас интересует?
– Физика.
– Ну, теперь вы начинаете вилять? Какая именно физика?
– Ядерная. Расщепление ядра, атомная энергия.
– Атомная энергия? Ладно. У вас есть возможность получить самую интересную работу в связи с атомной энергией.
– Вопрос номер первый: кто меня сосватал?
– А что если я, Эрик?
– Почему?
– Потому что, по-моему, вы подходите для этой работы.
– Для какой именно?
Арни засмеялся.
– Вы слишком торопитесь, Эрик. Раз уж вы начали этот разговор, то дайте мне сказать все по порядку. И я вам скажу все прямо и откровенно, потому что вы теперь важная персона. Хольцер не может рассказать вам столько, сколько я, его еле-еле хватает, чтобы быть сенатором, поэтому дальше своего носа он ничего не видит. Так вот, слушайте. В области атомной энергии непременно будут вестись большие работы, и весь вопрос в том, кто будет этим заниматься. Не
Эрик перебил его:
– Но Хольцер говорил, что, согласно законопроекту, все патенты, связанные с этой работой, переходят к правительству.
– Ну и что? Тем лучше. Это только упрощает дело. Пусть это будет общественным достоянием. Кому принадлежат реки, дающие энергию частным электростанциям? Не частным же компаниям. Разве производство генераторов и турбин засекречено? Чем меньше тайны, тем доходнее предприятие – в этом случае, конечно. Сейчас мы стоим перед непреложным фактом: чтобы процветать, промышленность должна идти в ногу с развитием атомной энергии. Кто-то правильно сказал: самое главное – не допустить промышленной революции, чтобы все наши планы не полетели вверх тормашками. Что это значит? А то, что мы должны оказаться хозяевами положения и заранее подготовиться, чтобы дела наши шли без всяких перебоев. И вот тут-то вы и пригодитесь. Вы работали в промышленности, знаете, как делаются дела, как они должны делаться, и вас не собьют с толку все эти так называемые «либеральные» разговорчики.
– Позвольте, для чего же, собственно, я пригожусь? – спросил Эрик. – Есть для меня определенная работа или нет? И если есть, то в чем она заключается?
– Конечно, работа будет. Как мы назовем вашу официальную должность и в чем будут состоять ваши обязанности, – я пока не знаю точно. Над этим придется еще подумать. Но могу сказать, что одна из ваших обязанностей будет заключаться в распределении работы над атомной энергией. Часть заданий должна быть поручена частным предприятиям, часть – государственным лабораториям и часть – университетам. Вы
