кресел с обивкой из красного бархата, сел и жестом предложил мне занять второе кресло.
– Ох, какой же я болван, – спохватился он, – забыл вам налить.
– Не беспокойтесь, – сказал я. – Позвольте… я сам.
– Вы очень любезны, мистер Вудс. Что желаете? Джин? Виски? Сухой херес?
– Херес, если можно… только я сам возьму. А вам что налить?
– Пожалуй, то же самое. Вы все найдете вон в том баре. – Костлявым пальцем хозяин показал куда-то в затемненную часть комнаты. – Вы очень любезны, очень любезны.
Возле бара я заметил еще одну лампу; как только я захотел включить ее, Крейс остановил меня.
– Нет, не надо, – резко сказал он. – Думаю, света здесь достаточно.
Я убрал руку с выключателя и наклонился, доставая бутылку. Крейс уже приготовил два изящных бокала – один хрустальный, в форме воронки, с витой ножкой, а второй в виде кубка из венецианского «плетеного» стекла, но они были липкие, пыльные, с грязными пятнами, возможно, даже волосы туда попали. Я наполнил оба бокала прозрачной ароматной жидкостью и один подал Крейсу, а второй поставил на маленький столик возле своего кресла и сел.
– Итак, мистер Вудс, кое-что о вас я знаю из вашего письма, но может, вы расскажете о себе еще немного?
Крейс, словно рептилия, воззрился на меня своими маленькими глазками. Его взгляд, казалось, блуждал по комнате, и в то же время ни на мгновение не отрывался от моего лица. Я прокашлялся.
– Да, конечно, – сказал я с готовностью. – В Венеции я уже больше недели, и, как я говорил, приехал сюда, чтобы попробовать себя в качестве романиста.
Крейс кивнул, но промолчал.
– Я только что окончил Лондонский университет, где изучал историю искусств, и, пока не нашел себе другого занятия, подумал, что стоит попробовать себя на литературном поприще – хотя бы попытаться.
– Прежде вы что-нибудь писали?
– Да так, по мелочам – пару коротких рассказов. Ничего такого, что можно было бы кому-то показать, если вы это имели в виду.
– Вы всегда хотели стать писателем?
– Да, сколько себя помню, – ответил я. – Правда, мои родные не очень одобряют это мое стремление. Я вырос в Хертфордшире. Мой отец банкир, и он хочет, чтобы я занялся чем-то полезным. Думаю, ему не очень понравилось, что я получил диплом по истории искусств. На его взгляд, это нездоровый выбор. Но я хочу доказать и ему, и себе, что я могу писать. Местом действия своего романа я избрал Венецию, поэтому для меня так важно остаться здесь.
– Да, понимаю, – произнес Крейс и опять замолчал.
– И именно поэтому я считаю, что это место, работа у вас, для меня идеальный вариант, – продолжал я. – Я буду помогать вам по дому, ходить за покупками, готовить, убирать. Я мог бы разбирать вашу почту, оплачивать счета и все такое. Мне кажется, не мешает привести в порядок ваш двор, и это я тоже мог бы сделать, если пожелаете. В общем, я готов делать все, что обеспечит вам комфортное существование, позволит больше времени посвящать литературному труду.
Крейс поморщился, будто пытаясь побороть некую внутреннюю боль.
– Я не пишу, мистер Вудс, и на самом деле жалею, что однажды взялся за перо, – сказал он. – Если вы станете работать у меня, я рассчитываю, что вы никогда не будете напоминать мне об этом. И это я говорю абсолютно искренне. Лучше бы того этапа в моей жизни никогда не было. Разумеется, о своем писательском опыте можете говорить сколько угодно – было бы жестоко вам это запрещать. Но мое творчество не смейте обсуждать. Ни со мной, ни с кем-либо другим. Вам понятно, мистер Вудс?
Я пребывал в полнейшем недоумении, но сказал, что мне все ясно.
– Также обо мне вы должны знать следующее, – продолжал Крейс. – Я никогда не выхожу за порог этого палаццо и никогда не выйду. Наверно, вы считаете меня чудаком – уверен, меня еще и не так обзывают. В Венеции я живу около тридцати лет, но у меня никогда не возникало желания осмотреть город.
– То есть вы никогда не выходили из дому?
– В этом нет необходимости, ни малейшей. Как всем нам хорошо известно, не обязательно ездить в Венецию, чтобы получить о ней представление. В любом случае, Венеция здесь, – Крейс постучал себя по голове, – дарит мне гораздо более богатые и необычные впечатления, чем те, что я когда-либо мог бы получить в самом городе. Так называемый реальный мир – это во многом иллюзия, вы не находите?
Я ответил вопросом на вопрос:
– И как же вы управлялись… раньше?
– Прежде, когда со здоровьем у меня было получше, я прибегал к помощи местных женщин. Они ходили в магазины, выполняли прочие мои поручения, – объяснил Крейс. – Последняя, Мария, во всем меня устраивала, но по характеру была немного истерична. Я постоянно раздражался, а мне нервничать вредно. А той девушке, что по моей просьбе доставляла вам мои письма, я не очень доверяю. Потом я понял: в помощники мне нужен человек вроде вас. Как я сообщил в своем письме, с юношей, которого я недавно нанял, мы не поладили. Поэтому сейчас вы здесь.
Я кивнул и стал ждать, что он еще скажет. Крейс глотнул хереса, собрался с мыслями.
– Мистер Вудс, я очень закрытый человек. Ничего из того, чему вы являетесь свидетелем в этих стенах, как вы наверняка уже догадались, не должно быть известно никому, кроме вас. Не то чтобы мне есть что скрывать, но вы должны гарантировать мне полную конфиденциальность. Если я узнаю, что вы хотя бы шепнули кому-то о том, например, что я съел на завтрак или сколько молока я добавляю в свой кофе по утрам, вам придется уйти. Причем немедленно. Болтливости я не потерплю. – Крейс замолчал и после паузы добавил: – У вас есть вопросы, мистер Вудс?
– Только один. Условия. Часы работы и…
– Разумеется. Простите, что не сказал об этом раньше, – быстро проговорил Крейс. – Ваши обязанности будут заключаться в следующем: вы должны готовить мне завтрак, ходить в магазин, покупать продукты и вино. У меня есть в запасе несколько бутылок отменного вина, но я берегу их для особых случаев. Также вы будете готовить для меня легкий обед и ужин – не волнуйтесь, ем я мало, так что трудностей у вас не должно возникнуть, – и по надобности выполнять другую мелкую работу. У вас будет своя комната, я вам ее покажу, и свободное время – в разумных пределах, – чтобы вы могли заниматься тем, чем вам хочется. Но только здесь, в стенах этого палаццо. Это важно. Я не люблю оставаться один. Конечно, вам нужно ходить за покупками, но, если будете это делать каждый день, долго вы не должны отсутствовать. И потом, насколько я понял, вы хотите работать над книгой.
– Совершенно верно.
– Конечно, многие молодые люди сходу отвергли бы такое мое предложение. Уверен, вы сейчас скажете мне, что не можете жить, как в тюрьме. Не беспокойтесь, я не обижусь. Напротив, я пойму, если…
– Нет.
– Простите?
– Меня это ничуть не пугает. Я уверен, это поможет мне собраться с мыслями. Сосредоточиться на работе над книгой. Так что никаких проблем.
– В самом деле?
– Да. Немного самодисциплины – это как раз то, что мне нужно.
– Прекрасно. Что касается денег – вульгарная тема, но никуда от нее не денешься, – я мог бы платить вам… допустим… Пятьсот евро в месяц вас устроит? По-моему, справедливое жалованье, ведь вы будете жить и питаться здесь бесплатно. Вы на такую сумму рассчитывали?
Честно говоря, Крейс предложил мне гораздо больше, чем я ожидал, и я поблагодарил его за щедрость.
– Если вы согласны, когда вы могли бы приступить к работе?
– Да хоть прямо сейчас, – ответил я, подумав про растущий счет за гостиницу. – Чем скорее, тем лучше.
Крейс на мгновение раздвинул в улыбке свои тонкие губы, обнажив, как ни странно, ряд белых зубов.
– Не желаете взглянуть на комнату, в которой вы будете спать?
