английском, но там было немножко шумно и тесно, и бабушка стала фыркать по поводу туристов, которым не хватает ума попробовать экзотическую местную кухню.
Ближе к рыбному рынку стало больше ресторанчиков, где в витринах лежали на блюдах кальмары и осьминоги со скользкими извивающимися щупальцами и громадные рыбины со страшными мордами. Бабушка тут же примолкла, потому что такая кухня была для нас всех чуточку слишком уж экзотической.
Мы добрели до шикарных районов и нашли нормальный ресторан с белыми льняными скатертями, цветами на столиках и официантами во фраках.
Я уцепилась за мамину руку:
— По-моему, здесь замечательно, мам!
— Погоди минутку. Давайте посмотрим на меню, — сказала мама.
Я вытянула шею, чтобы заглянуть в меню, которое заслонял какой-то толстый дядечка в синей рубашке. Оно было написано по-испански, но цены понять было можно. У меня даже сердце застучало. Я-то думала, что я жуть какая богачка, а оказывается, денег у меня не хватит даже на обед для одного, не то что для пяти человек.
— По-моему, в этом пижонском ресторане ужасно неуютно, — быстро сказала мама. — Мне совсем не хочется туда заходить.
— Куда же мы все-таки пойдем? — спросила бабушка, глядя на часы. — Можно вернуться в отель. Закуски мы, конечно, уже пропустили, но, если поторопимся, успеем к главному блюду.
— Я могу обойтись сладким, — сказала Вита.
— Сладкое! Хочу сладкого! — Максик многозначительно потер себе живот.
— Тише, дети, мы все получим и сладкое, и главное блюдо, но сегодня мой вечер! — сказала мама, подталкивая Виту с Максиком, чтобы они не загораживали дорогу толстяку в синей рубашке.
Он улыбнулся Вите и кивнул Максику, тоже потирая живот.
— Нужно просто найти симпатичное местечко, где можно спокойно поесть. — Я старалась говорить бодро и уверенно.
— Довольно мы уже искали. — Бабушка вытащила ногу из розовой босоножки и, морщась, принялась разминать занемевшие пальцы. — Ясно, что само собой ничего хорошего не отыщется. Если бы мы хоть немного говорили по-испански, могли бы кого-нибудь спросить.
Толстяк обернулся и вопросительно ткнул в себя пальцем. Бабушка от неожиданности пошатнулась, стоя на одной ноге. Толстяк подхватил ее под локоть.
— Спасибо! — сказала она. — Прошу прощения… Грациас, сеньор.
— Всегда рад помочь, — сказал толстяк. Его голубые глаза блеснули.
— Вы прекрасно говорите по-английски! — воскликнула бабушка, надевая босоножку.
— Надеюсь! Я ведь англичанин, хотя живу здесь уже несколько лет. Я вас бессовестно подслушивал. Думаю, я знаю идеальное местечко, где вы сможете прекрасно пообедать в спокойной обстановке. Это настоящий семейный ресторан, и там очень хорошо принимают детей. Он совсем рядом, в соседнем переулке за углом. Показать вам дорогу?
— Да, пожалуйста, вы очень добры! — сказала бабушка.
Она болтала с ним без умолку, а мы плелись сзади. Бабушка спросила, живет ли его семья тоже здесь, в Испании, и сочувственно заахала, когда он сказал, что его жена умерла в прошлом году. Потом бабушка оглянулась через плечо и подмигнула маме. Мама посмотрела на нее с ужасом и прошептала:
— Боже, она уже опять меня сватает! Да что же это такое? — Мама заметила, что я нервничаю. — Не волнуйся, Эм, если этот ресторан окажется не в нашем стиле, скажем, что он нам не понравился. Я тут подумала, может, просто купим рыбы с картошкой да и съедим их прямо на пляже? Это было бы так весело!
Я знала, что мама просто боится, что ресторан, который так расхваливал толстяк, будет нам не по карману. Но оказалось, что это действительно замечательное местечко, маленький, уютный, очень дешевый ресторанчик. Там было уже полно местных семейных пар с детьми. Они сидели на деревянных скамьях, на столиках горели красные свечи и были постелены красные с белым салфеточки. Краснощекая дама в красно-белом клетчатом фартуке встретила нас, словно любимых родственников после долгой разлуки. Она заставила Виту покружиться, чтобы продемонстрировать свой наряд, пощекотала Максика под подбородком и погладила мои длинные волосы. Она сказала по-испански, что у меня очень красивые волосы, настоящее украшение. Толстяк переводил.
— Ах, если бы мы умели так хорошо говорить по-испански, да, Джули? — Бабушка улыбнулась толстяку накрашенными губами. — Вы такой умный! А не могли бы вы перевести для нас меню? Собственно говоря, почему бы вам не поужинать с нами? Мы будем очень рады, правда, Джули?
— Мама! — зашипела на нее моя мама.
— Ну-ну, не надо так смущаться. Если не захочет, он всегда может сказать «нет».
— Но я скажу — да, спасибо большое! — ответил толстяк. — Между прочим, меня зовут Эдди.
— А меня — Эллен. Это моя дочь Джули. Она разошлась с мужем, теперь свободная женщина. Джули, подвинься, дай место Эдварду. Эм, иди сюда, садись рядом со мной.
Я сердито глянула на бабушку. Я совершенно не желала сидеть с ней рядом. С чего этот Эдди будет лезть в мой праздник, который я устраиваю специально для мамы? Я демонстративно вздохнула и начала медленно подниматься со скамьи.
— Нет-нет, Эм, сиди, где сидишь, а я пристроюсь к твоей бабушке, — сказал Эдди, усаживаясь. — Так, а вы, Эллен, сейчас тоже свободная женщина?
— О да, я-то определенно свободна, — сказала бабушка.
— Я тоже свободная женщина, — объявила Вита, заранее зная, что это всех насмешит. — В нулевой группе у меня был парень, Чарли, но он не захотел играть со мной в домике, так что я его бросила, а в следующем году у меня было двое мальчиков, Поль и Микки, они все время дрались, я им велела помириться, а они не захотели, и я их тоже бросила, а потом…
Она болтала и болтала. Эдди вежливо посмеялся, потом обратился ко мне:
— Ну, а ты что скажешь, Эм? У тебя такая же бурная личная жизнь?
— Эм не интересуется мальчиками, она интересуется только своими дурацкими книжками, — сказала Вита и вздохнула — мол, что поделаешь, такая уж у меня убогая сестра.
— Я и сам настоящий книжный червь, — сказал Эдди. — Что же ты читаешь, Эм?
Я ответила:
— Я увлекаюсь Дженной Уильямс.
— А что она пишет? — спросил Эдди.
Невероятно: человек вообще не слыхал про Дженну Уильямс!
Не успела я его просветить, как снова встряла бабушка.
— Наша Джули тоже очень любит читать, вечно сидит, уткнувшись носом в книжку. Правда, Джули? Читает все подряд, даже классику.
— Ничего я не читаю, мама! Просто однажды полистала «Гордость и предубеждение», после того как сериал показали по телевизору.
— Она у меня такая скромница, моя Джули. Была отличницей в школе, могла бы поступить в университет, но… у нее были другие планы, — сказала бабушка и грозно покачала головой, глядя на меня.
— Я тоже не учился в университете. Бросил школу в шестнадцать лет, работал в строительстве, понемногу набрался опыта, завел собственное дело, неплохо зарабатывал, вот, а когда дети встали на ноги, продал свой бизнес, думал — порадуемся жизни в Испании. — Эдди печально покачал головой. — Но тут жена заболела, и все вышло совсем не так, как мы мечтали.
— Как грустно. Впрочем, никогда не знаешь, что для нас припасает судьба. — Бабушка улыбнулась и передала ему меню. — Итак, Эдди, мы в ваших руках. Что будем есть?
Я снова мрачно уставилась на бабушку. Я хотела дать меню маме и сказать, чтобы она выбрала, что ей понравится. Почему бабушка с этим Эдди тут распоряжаются? Эдди сказал, что мы должны попробовать настоящую паэлью. Бабушка объявила, что это прекрасная мысль, но и она немножко растерялась, когда нам принесли громадное блюдо, от которого валил пар, и оказалось, что это рис с морепродуктами. Пахло
