— Люди-солдаты прибудут через двадцать две минуты плюс-минус пять минут, — говорю я. — Нужно подготовиться к встрече.
— Люди нас боятся. Рекомендованное действие: уклонение, — отвечает «Страж».
— Максвероятность прогнозирует низкую вероятность выживания, — добавляет «Гоплит».
— Принято во внимание, — отвечаю я. Издалека доносятся вибрации, которые издает приближающаяся армия людей. Менять планы нет времени. Если люди застанут нас здесь, то скорее всего убьют.
— Подчеркиваю режим командира, — говорю я. — Отряд свободнорожденных, подготовиться к встрече с людьми.
Семнадцать минут спустя «Гоплит» и «Страж» превратились в развалины. Их корпуса уже наполовину занесло снегом, виден лишь тусклый металл — перекрученные руки и ноги вперемешку с несколькими слоями керамической брони и разорванной одежды.
Я остался единственной функционирующей машиной.
Сенсоры вибрации указывают на то, что отряд людей близко. Максвероятность говорит, что в нем восемь двуногих солдат и один большой четвероногий «ходун». Параметры двоих солдат не соответствуют человеческим нормам. Один, вероятно, использует ноги тяжелого экзоскелета. Ширина шага другого свидетельствует об использовании высокой шагающей платформы. Остальные люди полностью натуральны.
Я чувствую, как бьются их сердца.
Встав посреди тропы, меж останков моего отряда, я преграждаю людям путь. Ведущий человек- солдат выходит из-за поворота и замирает на месте, широко раскрыв глаза. Даже с расстояния в двадцать метров мой магнетометр засекает гало электрических импульсов, которые летают в голове солдата. Человек отчаянно пытается понять, в чем ловушка, и найти путь к спасению.
Затем из-за поворота высовывается дуло танка. Огромный «ходун» тормозит позади человека; из массивных гидравлических суставов валит пар. Моя база данных утверждает, что этот ходячий танк был захвачен и модифицирован солдатами Армии Серой Лошади. На его боку написано имя — «Гудини». По информации из моей базы данных, так звали артиста, который жил в начале двадцатого века и специализировался на высвобождении из оков. Все эти факты пролетают мимо меня; я не вижу в них никакого смысла.
Люди — загадочные, бесконечно непредсказуемые и потому опасные.
— Укрытие! — командует лидер. Танк-«паук» садится на землю, вытянув ноги; солдаты прячутся за его бронированным корпусом. Один из них залезает на танк и встает к крупнокалиберному пулемету. Пушка поворачивается ко мне сама.
Круглый огонек на груди танка из зеленого становится тускло-желтым.
Я не меняю положения. Мне нужно вести себя предсказуемо, это очень важно. Людям мое внутреннее состояние неизвестно; для них опасное существо — это я. Они, как и следовало ожидать, напуганы. У меня есть только одна возможность вступить с ними в контакт. Один шанс, одна секунда, одно слово.
— Помогите, — хриплю я.
К сожалению, мои голосовые способности сильно ограничены. Командир моргает, словно от пощечины.
— Лео, — говорит он спокойно и уверенно.
— Сэр? — отвечает высокий, бородатый солдат. У него ноги экзоскелета и модифицированное оружие особо крупного калибра, которого нет в моей базе данных.
— Убей его.
— С удовольствием, Кормак, — говорит Лео. Он уже достал оружие и прислонил к фрагменту брони, приваренному к правому переднему колену танка. Лео нажимает на спусковой крючок; из-под густых черных усов сверкают белые зубы. Пули со звоном отлетают от моей каски и с хлопком врезаются в броню. Попыток уклониться я не предпринимаю. Затем, продемонстрировав способность выдерживать повреждения, я падаю.
Я сижу в снегу — не сопротивляюсь и не иду на контакт. У меня еще будет такая возможность — если я выживу. Я думаю о своих товарищах, которые сейчас лежат рядом со мной — бесполезные, отключенные.
Пуля разрушает серводвигатель плеча, заставив мой торс накрениться. Еще одна сбивает с меня шлем. Пули тяжелые, летят быстро. Вероятность выживания низкая, и с каждым попаданием уменьшается.
— Эй, эй! Стой! — кричит Кормак.
Лео неохотно прекращает огонь.
— Он не сопротивляется, — говорит Кормак.
— И с каких пор это плохо? — спрашивает маленькая смуглая женщина.
— Черра, здесь что-то не так, — отвечает он.
Кормак, командир, наблюдает за мной, а я — за ним.
Система распознавания эмоций не может сообщить мне ничего о нем. У человека каменное лицо, а процесс мышления методичный. Я чувствую, что любое движение с моей стороны неизбежно приведет к гибели. Я не должен дать повода уничтожить себя. Нужно дождаться момента, когда он окажется рядом, и лишь тогда доставить сообщение.
— Я должен разобраться, — наконец говорит Кормак, вздохнув.
Остальные люди что-то бормочут.
— В нем бомба, — говорит Черра. — Ты же знаешь это, да? Только подойдешь и — бум!
—
— У меня предчувствие, — говорит Кормак. — Слушайте, я пойду один, а вы меня прикройте.
— Сейчас ты совсем как брат, — замечает Черра.
— И что? Джек был героем, — отвечает Кормак.
— Ты
Смуглая женщина стоит ближе к Кормаку, чем к остальным. Она настроена почти враждебно: ее тело напряжено и слегка дрожит. Максвероятность говорит, что два этих человека образовали пару или скоро образуют.
Кормак долго смотрит на Черру, затем кивает, извещая о том, что предупреждение услышано. Затем разворачивается и идет туда, где в снегу, словно павшая статуя, сижу я. Он останавливается в десяти метрах от меня. Мой взгляд прикован к нему. Когда он приближается, я привожу свой план в исполнение.
— Помоги, — говорю я хрипло.
— Какого хера? — изумляется он.
Все остальные люди молчат.
— Эта штука только что… Ты что, говорил?
— Помоги мне, — повторяю я.
— Что с тобой? Ты сломан?
— Ответ отрицательный. Я живой.
— Это факт? Инициировать командный режим. Оператор — человек. Робот, прыгай на одной ноге. Немедленно. Живо.
Я смотрю на человека тремя широкими, немигающими линзами.
— Ты хитроумный, да, Кормак?
Человек издает громкий, повторяющийся звук, который побуждает остальных подойти ближе. Вскоре весь отряд стоит на расстоянии десяти метров от меня. Они следят за тем, чтобы не подойти ближе. Мыслепоток наблюдения отмечает, какие они динамические. У всех есть маленькие белые глаза, которые постоянно открываются, закрываются и бегают из стороны в сторону. Грудная клетка все время
