— А зачем мужчины отращивают бороды? — спросила Фернанда с искренним недоумением.
— Да затем же, зачем кобели лижут себе яйца, — сказал Карлуш, на секунду отрывая ручку от блокнота. — Затем, что находят это возможным, — пояснил он.
Фернанда вопросительно вскинула бровь.
— Это первый его день, — сказал я, чем вновь вызвал неудовольствие Карлуша. Второй раз, хоть не прошло и часа. Дурак он, что ли? Фернанда сделала шаг назад, словно опасаясь, что он может продемонстрировать то, о чем только что упомянул. Почему Нарсизу не предупредил меня, что парень настолько неотесан?
Фотограф заснял свои крупные планы, и я кивнул Фернанде, уже стоявшей наготове с открытым чемоданчиком и в хирургических перчатках.
— Проверьте заявления о пропавших, — сказал я Карлушу. — Не значится ли там девушка пятнадцати-шестнадцати лет, блондинка, глаза голубые, рост метр шестьдесят пять, вес пятьдесят пять килограммов. Особые приметы, Фернанда?
Фернанда приподняла руку девушки и стала наговаривать что-то в диктофон. Карлуш между тем пролистывал заявления о пропавших — их было много, целая прорва людей, ухнувших в черную дыру. На Маржинал уже мелькали машины. Фернанда внимательно рассматривала промежность и влагалище девушки.
— Начните с тех, кто пропал за последние сутки, — сказал я.
Карлуш вздохнул.
Фернанда развернула и раскрыла, установив перед собой, пластиковый пакет для вещдоков. Вынув термометр из-под мышки девушки, она приподняла тело и положила его к себе на колени вниз лицом. Трупное окоченение уже было заметно. Фернанда пинцетом разбирала пряди волос, трогала запекшуюся кровь на запачканном песком затылке девушки. Кинув что-то в пакет, она сделала запись. Тронула волосы и вновь сказала что-то в диктофон. Потом прошлась по всей длине тела, пальцами раздвинула ягодицы, не переставая наговаривать на диктофон результаты обследования. Затем она отключила его.
— Родинка на затылке, под волосами, по центру. Пятно кофейного цвета на левом бедре в пятнадцати сантиметрах выше колена, — объявила она.
— Даже и родители не могли бы дать описание подробнее, — сказал я.
— Катарина Соуза Оливейра, — сказал Карлуш, передавая мне листок с записью.
Прибыла карета «скорой». Два санитара шли к нам, один тащил носилки, другой — черный пластиковый мешок. Фернанда опустила тело и отряхнулась.
Я спустился к морю. Было всего семь пятнадцать, но уже сильно припекало. Слева от меня, к востоку, виднелись устье Тежу и ажурные фермы моста Двадцать Пятого Апреля, словно парившего в густом тумане. Солнце поднялось выше, и вода уже не была такой голубой. У причала на ослепительной водной глади покачивались на легком ветерке рыбачьи суденышки. Пассажирский самолет пролетел низко над Тежу и пляжами Капарики, чтобы приземлиться в аэропорту к северу от города. Прибывали туристы — погреться на солнышке, поиграть в гольф. Подальше, на западе, в районе маяка Бужиу, буксир тащил землечерпалку. На самом конце парапета человек с удочкой сильным движением отправил свой крючок в океан.
— Ее здорово ударили по затылку, — проговорила за моей спиной Фернанда. — Чем ударили, пока сказать не могу, похоже, молотком, а может, гаечным ключом или куском трубы. От удара она упала вперед лицом, стукнувшись лбом обо что-то твердое, на девяносто процентов о ствол дерева, но в институте я еще раз проверю. Судя по всему, — от удара она потеряла сознание, затем последовала смерть. Но этот парень для верности еще и горло сдавил ей большими пальцами.
— Парень?
— Простите, это лишь предположение.
— Произошло это не здесь, не так ли?
— Не здесь. Левая ключица сломана. Ее сбросили с парапета. А в волосах у нее и в ране я обнаружила вот это.
В пакете для вещдоков находилась сосновая иголка.
Я подозвал полицейского из охраны общественного порядка.
— Она изнасилована?
— Имеются следы сексуального контакта, но признаков насилия нет. На ваш вопрос я смогу ответить позже.
— Время смерти сообщить мне можете?
— От тринадцати до четырнадцати часов назад.
— Как это вы установили?
За этим возмущенным восклицанием Карлуша последовало подробное разъяснение:
— Перед тем как выезжать, я навела справки у метеорологов. Они сообщили, что температура этой ночью не опускалась ниже двадцати градусов. Значит, тело остывало со скоростью примерно три четверти градуса в час. Температура тела двадцать четыре и шесть десятых градуса. Я зафиксировала трупное окоченение мелких мышц и начало этого процесса в крупных. Отсюда и мой вывод, основанный на опыте: искать надо человека, убившего ее вчера между пятью и шестью вечера. Но, как известно инспектору Коэлью, наука наша не точна.
— Еще что-нибудь? — спросил я.
— Под ногтями — чисто. Характер у нее, видимо, был нервный — ногти обкусаны почти до мяса. Ноготь на указательном пальце сорван. Я имею в виду, с кровью… если это имеет значение.
Фернанда отбыла, за нею последовали санитары; они унесли тело, упрятанное в мешок. Я велел полицейским осмотреть автостоянку и послать наряд на Маржинал в направлении Кашкайша и ближайшей сосновой рощи. Мне требовались одежда и тяжелый металлический предмет, послуживший орудием убийства.
— Изложите ваши предположения, аженте Пинту, — сказал я.
— Потеряла сознание от удара сзади, раздета, изнасилована, задушена, после чего погружена в машину, которая шла по Маржинал со стороны Кашкайша, потому что это единственный подъезд к автостоянке. Потом сброшена с парапета.
— Но Фернанда говорит, что насилия не было.
— Девушка была без сознания.
— Но если убийца не запасся заранее презервативом и чем-нибудь для смазки, обязательно были бы следы — ссадины, синяки и прочее.
— Разве насильник не мог это предусмотреть?
— Он ударил девушку сзади, расшиб ей голову смертельным ударом и для верности задушил. Я нюхом чувствую, что целью его было не насилие, а убийство, хотя, возможно, я ошибаюсь. Подождем заключения Фернанды.
— Убийство или насилие — все равно они рисковали.
— Они? Интересный поворот.
— Не знаю, почему я так сказал. Пятьдесят пять килограммов — это не так уж много.
— Вы правы… но зачем было сбрасывать ее здесь? На месте, видном с Маржинал, где машины шныряют взад-вперед. Хотя, конечно, освещение здесь не то чтобы очень…
— Кто-нибудь из местных? — высказал предположение Карлуш.
— Но она не местная. В заявлении о розыске Катарины Оливейры указываются два адреса — в Лиссабоне и Кашкайше. А кроме того, кто эти «местные»? В радиусе километра от места, где мы находимся, живет четверть миллиона человек. Но если, оказавшись здесь, она встретилась с каким-то подонком, зачем ему было убивать ее в сосновой роще и тащить к морю? Почему была выбрана роща в окрестностях Лиссабона, а труп привезен сюда?
— Уместно ли вспомнить, что это и ваше место проживания?
— Полагаю, что и сейчас вы не знаете, почему это сказали, не так ли?
— Возможно, потому, что вы сами об этом подумали.
— Вы можете читать мои мысли… в первый день службы?
— Наверно, без бороды ваше лицо стало более выразительным.
— Прочесть мысли можно на всяком лице, аженте Пинту.
