нападающего Коулфилда с таким звуком, что зрителям показалось, сейчас тот переломится надвое, а звон от столкновения висел в воздухе целую секунду. Пенни зажмурилась и перевела глаза на трибуну, где болельщики яростно молотили кулаками по ладоням. Когда гленклиффского квотербека подрезали, и он заковылял с поля, потирая локоть, кто-то из местных крикнул:
— И вы дадите им уйти? Смерть гадам!
На поле творилось такое, что чирлидерши решили — лучше не нарываться.
Но когда кто-то из них все-таки выкрикнул: «Давай, жми!», толпа местных ответила диким ревом. За исключением родителей игроков и самых стойких фанатов мало кто из Коулфилда приехал на игру, да и те глоток не драли. Какая чушь этот командный дух, подумала Пенни, как легко его сломить!
За несколько секунд до конца игры команда Гленклиффа заработала право на второй тачдаун, и мяч установили в трех ярдах от очковой зоны коулфилдцев. Команде требовалась поддержка, но чирлидерши молчали.
Одна из местных, перегнувшись через перила, проорала:
— Что замолчали, тёлки? Сказать нечего?
Внезапно Дженни Принс развернулась в сторону трибун и рявкнула:
— А ну заткнись, сука!
Неожиданно Пенни бросило в жар, словно она сама это крикнула.
К болельщице присоединилась дюжина подружек, и они продолжали поливать чирлидерш грязью, но и чирлидерши за словом в карман не лезли. Растерянная Пенни стояла посреди сумасшедшего гвалта. Помпоны сбились, она не поправляла их. Внезапно Пенни поняла, что отлично помнит все речевки, но уже не было времени это проверить, и тогда она начала орать вместе с остальными, отводя душу.
Тут толпа застонала, и, обернувшись, чирлидерши поняли, что игра закончилась. Защита Коулфилда отстояла свою зону. Игроки пихались, сдергивали шлемы, махали кулаками. Тренер чирлидерш, смекнув, что дальше будет только хуже, тащил девчонок к автобусу.
Автобус двинулся с места, когда команды еще выясняли отношения на поле. Стайка чернокожих девчонок окружила его, выкрикивая ругательства.
— Тише, нечего лезть на рожон, — сказал тренер. — Лучше пригнитесь.
Пенни послушалась, прижав к груди бутылку с водой, которую успела вытащить из сумки. Остальные девчонки, наплевав на совет тренера, рвались в бой, продолжая через стекло обмениваться оскорблениями с местными.
— А давайте задавим парочку! — крикнула Дженни Принс, и ее слова встретили дружным хохотом.
Пенни отвернулась к окну. Одна из местных, глядя прямо на нее, орала:
— Проваливай, сучка!
Пенни хотела объяснить, что она ни при чем, что ей вообще не нравится быть чирлидершей, но чернокожая болельщица продолжала орать на нее, словно именно Пенни успела ей насолить. Внезапно разъярившись, Пенни распахнула окно и запустила в нее полупустой бутылкой. Бутылка попала болельщице в левую скулу, прямо под глазом, и от неожиданности та растянулась на асфальте. На секунду в автобусе стало тихо-тихо, затем чирлидерши дружно завизжали. Дженни Принс подлетела к Пенни и схватила ее за плечи.
— Господи, это было великолепно! В жизни не видала ничего лучше!
Оглушенная Пенни, чувствуя слабость в желудке, улыбалась, радуясь чужому празднику.
Мать ждала на стоянке, отдельно от прочих родителей. Она стояла, прислонясь к капоту, куря сигарету и теребя цепочку на шее. Пенни видела, что, заметив автобус, мать улыбнулась и подошла к общей группе, словно стояла там все время. Когда они шли к машине, к ним подскочила Дженни Принс и обратилась к Пенни:
— Я думаю, это нужно отметить. Давай завтра? Сходим куда-нибудь, в бильярд поиграем.
Пенни хотела отказаться, но мать заулыбалась и оживленно закивала. Пенни пришлось уступить.
Когда Дженни Принс вернулась к толпе чирлидерш, мать заметила:
— Вот видишь, я тебе говорила! Я хоть и не была чирлидершей, всегда знала, что им достается самое лучшее.
Забросив Пенни домой, мать поехала на работу, сказав на прощание:
— Ты отдыхай, а мне пора бежать, пока не хватились, что мой перерыв закончился пятнадцать минут назад.
Машина скрылась из виду, и Пенни пошла к крыльцу. Внезапно что-то блеснуло на коврике у двери. Подойдя ближе, Пенни увидела вишневый «корвет» семьдесят третьего года, который сама же выбросила в мусорный контейнер несколько недель назад. Она обернулась, но в окнах дома напротив не горел свет. Пенни постояла под деревом, вглядываясь в крону — ни шороха, ни звука.
Убедившись, что соседского мальчишки нет поблизости, Пенни присела на крыльце. На водительском сиденье лежал скомканный клочок бумаги. Пенни вынула его, расправила о деревянную половицу и прочла: «Нужно поговорить».
В спальне Пенни еще раз перечитала записку. В задумчивости катая машинку по столу, она заметила, что у нее отломилось зеркало заднего вида. Мальчишке пришлось порыться в мусоре, прежде чем он нашел «корвет». Она представила, как он сигает с крыши и несколько секунд парит в свободном падении. Должно быть, с головой у него и вправду проблемы. Почему он не ходит в школу? Он младше ее года на четыре, совсем ребенок.
Разгладив бумажку, Пенни написала на обороте: «Ладно», и улыбнулась своей сговорчивости.
На следующее утро Пенни вынесла машинку из дома и поставила под дерево. Просто не нашла лучшего места: к соседскому дому идти не хотелось, на пороге увидит мать. Когда зазвонил телефон, Пенни бросилась к трубке, опередив ее. Звонила Дженни Принс.
— Ну что, еще не передумала? — спросила она, словно они с Пенни неразлучные подруги. — У Робби сломана лодыжка, и он не хочет выходить, но нам с тобой ничто не мешает прошвырнуться.
Пенни молчала. Мысль о том, чтобы прошвырнуться с Дженни Принс, заставила ее онеметь.
— Эй, ты еще там? — спросила Дженни.
Пенни прочистила горло.
— Здорово, но у меня нет машины.
Дженни сказала, что заедет за ней, и спросила адрес. Пенни объяснила, что живет в маленьком поселке за нефтеперегонным заводом. Дженни не сразу сообразила, где это.
— Ладно, как-нибудь найду. Я заеду за тобой в восемь.
Пенни положила трубку.
— Надеюсь, ты будешь хорошо себя вести, ты ведь у меня умница, — сказала мать.
Пенни кивнула и посмотрела в окно. Машинка по-прежнему стояла под деревом.
К вечеру Пенни почти закончила «Понтиак»: осталось приклеить несколько деталей, еще дождаться, пока досохнет клей. Она осторожно водила пальцем по раме, запоминая очертания кузова. Когда раздался стук в дверь, Пенни удивилась, что уже так поздно, и хотела подойти к окну — посмотреть, там ли машинка, — но тут вошла мать, и Пенни пришлось отвернуться от окна.
— Я на работу. Звони, если что. И возвращайся до полуночи.
Когда Пенни снова подошла к окну, «корвета» под деревом не было. Она подняла глаза — соседский мальчишка сидел на дереве, улыбаясь и держа в руках машинку. Пенни приложила палец к губам.
Дождавшись, когда мать уедет, она открыла окно.
— Знаешь склад? Недалеко от завода? — спросил он.
Пенни кивнула.
— Приходи туда.
Пенни снова кивнула.
Молчание, затем он кашлянул и сказал:
— Некоторые ходят туда трахаться.
— Я не собираюсь с тобой трахаться.
— И не надо, просто поговорим.
