холм, Уилтшир, в долине Кеннета, семь миль к западу от Марлборо. Окружность у основания 1680 футов, вершины — 315, высота 135 футов. Выдаваясь над окружающим рельефом, словно огромный перевернутый пудинг, Силбери Хилл имеет все виды зваться погребальным курганом. По преданию, могила короля Сила, или Зела, погребенного на спине коня; Стукли утверждает, что могила короля Сила была раскопана в 1723 году, хотя в поддержку такого заявления нет никакого свидетельства. Специально прорытый в 1777 году шурф наверху, а также боковой ход (1849) не раскрыли цели возведения кургана. В свое время он был окружен стенами на манер Стоунхенджа».
Лишь наткнувшись на строчку о Стоунхендже, я интуитивно почувствовал, что здесь кроется что-то важное. Литтлуэй припарковал машину возле дороги, мы нашли ворота и через поле двинулись к кургану. Я забыл упомянуть Литтлуэю, что могу «высвечивать» предметы на расстоянии. Я попробовал это, глядя на курган. Получилось что-то расплывчатое, все равно что смотреть в несфокусированный бинокль. Попытался еще раз и поймал себя на том, что взмок от усилия. В эту секунду взгляд у меня упал на небольшой валун, почти полностью ушедший в дерн, — очевидно, один из упомянутых в путеводителе столбов. Это подействовало, словно удар током. Я снова ощутил прилив зловещести, который испытывал на Стоунхендже. Подойдя к камню, я цепко в него вгляделся. Вибрация угадывалась безошибочно. Я опять перевел взгляд на курган. На этот раз не возникло ничего вообще. Впечатление такое, будто скопился густой туман. Курган виднелся достаточно отчетливо, но был каким-то «невинным», от него ничего не исходило.
Литтлуэй поглядывал на часы.
— Если хотим вовремя поспеть в клуб к ужину, время лучше даром не терять.
Очевидно, и он ничего не чувствовал: теперь это читалось по его мыслям.
— Давай сначала все же поднимемся наверх.
Узенькой тропкой мы поднялись на вершину. Все выглядело мирным, безобидным: по магистрали к Бату мчались машины, на соседнем поле работала сенокосилка. Только вот сила «высвечивания» приугасла во мне до минимума, словно я уже устал для какого-то усилия.
Стоя на вершине кургана, я окинул взором местность — Эвбери на севере, Лонг Барроу в миле к югу, отрадное дымчатое тепло английского лета вдоль горизонта. И я вдруг ощутил желание расслабиться, посидеть где-нибудь в уголке тихого паба, не спеша, за пинтой доброго пива. Трава на солнце отливала золотом; Англия и вся ее история представлялись сплошь уютными, зелеными, благополучными.
И в тот же миг в душе мелькнуло подозрение насчет этой расслабленности. Два года назад она показалась бы мне безраздельно приятной, одним из тех «продыхов», что кажутся даром богов. Но за это время я научился вызывать постижение ценности усилием воли, понимая вызывающие его внутренние давления. В данную секунду со мной творилось что-то не то, подспудный намек на мошенничество. К тому же смутно беспокоило угасание инсайта, ощущение, что я просто «здесь, сейчас». Поэтому, когда мы спускались с кургана, я сделал внезапную попытку стряхнуть эту утомленность воли, уловить, что же там находится в земле у меня под ногами. На миг это удалось. И от увиденного меня бросило в холод, словно я рухнул в прорубь.
И тут во мгновение инсайт исчез. Все равно что мощный борец сделал захват, не давая пошевельнуть ни рукой, ни ногой; это касалось воли. Странно то, что ощущение было каким-то
Литтлуэй, судя по всему, ничего не заметил. Я спросил:
— Как ощущение?
— Прекрасно. Пить только хочется. Может, на минутку тормознем у того старого паба под Марлборо, возьмем по кружке?
Я уже говорил, что принимать алкоголь мы почти прекратили; к нему больше как-то не тянуло, он опустошал ум и тело. Но все равно иногда мы выписали, особенно и старых сельских пабах. Так что в предложении Литтлуэя не было ничего необычного. Хотя, впрочем, еще и часа не прошло, как мы закончили продолжительное чаепитие. Вспомнилась собственная моя мысль на холме насчет пинты. Когда усаживались в машину, я спросил:
— Ну, что ты сейчас думаешь о загадке?
Литтлуэй с легкой задумчивостью повел глазами на курган.
— Как-то даже, знаешь, все равно. А тебе?
—
— Не знаю. Лень, наверное. Да и все это, насчет майя... — Он включил зажигание. — А что?
— Потому что я четко уверен: есть там что-то, специально отвлекающее, чтобы не появлялось любопытства.
Литтлуэй в секунду словно очнулся.
— Почему ты так думаешь?
Я описал свои ощущения с того момента, как увидел валун.
— Может статься, ты и прав, — медленно произнес он. — Только я ничего не заметил.
— Зачем ты сказал, что нам пора обратно в клуб? Мы в любом случае успеем туда до девяти.
— Я... не знаю. Усталость, наверное.
Десять минут мы ехали молча. Затем он спросил:
— Ты считаешь, это что-то активное? Или просто какое-то странное ограничение наших умов?
Я попытался сосредоточиться на вопросе, но ответ от меня как-то ускользнул.
— Не знаю. Может быть, и то и это. Но взгляни на факты. Взять эту базальтовую статуэтку. Никто из нас не считает, что Джекли прав, определяя ее возраст всего в пять тысячелетий. А если предположить, что статуэтка из Чичен-Итцы
— Может, и вообще никакой. Один образчик примитивной культуры очень похож на другой.
— Ладно. А представь, что вещице вправду полмиллиона лет. Ты представляешь, как должен был выглядеть человек в ту пору?
— Думаю, да. Это примерно эпоха гейдельбергского человека[180] .
— Совершенно верно. Если ты когда-либо видел череп гейдельбергского человека, то поймешь, о чем я. Может, он действительно, был первым предком человека, но по нашим понятиям, это все еще обезьяна. Ты себе можешь представить обезьяну, создающую такую вещь?
Я сидел, пытаясь вникнуть в проблему, подогнать один к другому картинки на кубиках; уж не допустил ли я по неопытности какую-нибудь элементарную и очевидную ошибку? Ведь, на то пошло, всегда существовали определенные факты, которые никак не вписываются в схемы археологов. Саблезубые тигры вымерли задолго до того, как у человека проклюнулась способность к искусству. Чем тогда объяснить пещерные изображения саблезубого тигра? Родовой памятью? Эпоха гигантских ящеров завершилась семьдесят миллионов лет назад. Человеку, по нынешним подсчетам, два миллиона лет. Как быть с преданиями о драконах, так напоминающих по виду тиранозавров и стегозавров?
Мысленно я прокрутил и свое видение гигантов, воздвигающих Стоунхендж. Обломок столба в Силбери вызвал во мне ощущение, очень близкое к тому, что я испытал на Стоунхендже. Эвбери расположен меньше чем в миле к северу от Силбери Хилл, и в целом считается древнейшим неолитическим памятником в Британии. Некоторые историки считают, что центр религии неолита по неизвестным причинам переместился из Эвбери в Стоунхендж. Так что, Эвбери тоже был воздвигнут исполинами? Я пожалел, что помимо Силбери Хилл мы не посетили еще и курган Эвбери. Этими размышлениями я поделился с Литтлуэем.
— Ты случайно не читал Хербигера? — перебил он. Я ответил, что нет. — Я читал уже давно, и если верно помню, он считал, что на Земле в свое время обитали исполины, а точнее — люди когда-то были
