сейчас этот факт показался ей настолько малозначительным, что не нуждался ни в каких комментариях. К тому же она почувствовала, что и Гленн испытал с ней громадное облегчение, будто у него уже очень долгое время не было женщин.
Его тело восхищало Магду. С точки зрения анатомии мужчины всегда были для нее белым пятном. И теперь она удивлялась, как близко к коже располагаются мужские мускулы. Может быть, так и у всех остальных мужчин?
На всем теле Гленна волосы были огненно-рыжие, И кроме этого Магда увидела на его животе и груди множество шрамов. Но это были старые шрамы — они пролегали белыми полосами по всему его телу, ярко выделяясь на смуглой коже. Когда она спросила о них Гленна, он ответил, что получил их в результате несчастного случая. Причем не одного, а сразу нескольких. А потом остановил этот поток вопросов, снова занявшись с ней любовью.
Когда солнце скрылось за западными хребтами, они оделись и вышли подышать свежим воздухом. Они шли, держась за руки, и ежеминутно останавливались, чтобы обменяться долгими поцелуями. Вернувшись в гостиницу, они увидели, что Лидия как раз накрывает стол к ужину. Магда почувствовала вдруг, что умирает с голоду; они тут же уселись рядом и принялись подкрепляться. При этом Магда старалась сосредоточиться на еде и не смотреть в сторону Гленна, потому что поняла, что, утоляя физический голод, разжигает внутри другой, ничуть не меньше, — это был многолетний голод любви. Новый мир раскрылся перед ней сегодня, и теперь ей не терпелось исследовать его дальше.
Оба поспешно поглощали еду, как школьники, которые торопятся поиграть, пока на улице не стало темно. Встав из-за стола, они бегом бросились наверх, Магда впереди. Довольная и смеющаяся, она на этот раз повела его уже в свой номер. На свою кровать. И как только дверь за ними закрылась, они стали яростно срывать друг с друга одежду, разбрасывая ее по всей комнате, а потом соединились в жарких объятиях и долго не разжимали их, до самого вечера предаваясь своему сладостному поединку.
Когда спустя несколько часов Магда, полностью удовлетворенная, лежала возле него в темноте, ощущая удивительную легкость и безмятежный покой, она поняла, что окончательно влюбилась. Магда Куза — старая дева, книжный червь и синий чулок — и вдруг влюбилась! Нигде и никогда не существовало больше такого замечательного человека, как Гленн. И она была желаема им! Она любила его, хотя и не произнесла еще вслух этих слов. Как, впрочем, и он. Но Магда решила, что Гленн должен первый сказать ей о своей любви. Возможно, это произойдет не сегодня, но она была согласна и подождать. Магда безошибочно чувствовала, что он тоже любит ее, и сознания этого ей было вполне достаточно.
Она поуютнее устроилась рядом со своим возлюбленным. Одного сегодняшнего дня ей хватило бы на весь остаток жизни. С ее стороны было бы настоящим любовным обжорством мечтать о дне завтрашнем. Но тем не менее она с нетерпением ждала его. Магда была уверена, что еще ни одна женщина в мире не получала столько наслаждения — и физического, и духовного, — как она за один только сегодняшний день. Никто на свете! И сейчас она засыпала уже совсем другим человеком — это была совершенно не та Магда Куза, которая еще сегодня утром проснулась одна в этой же самой кровати. Как давно это было!.. Будто в какой-то другой жизни. И та старая Магда сейчас казалась странной и незнакомой. А новая — такая близкая и понятная. И еще влюбленная. Теперь все у нее будет хорошо!
Магда закрыла глаза. За окном послышался слабый писк голодных птенцов. Теперь они пищали гораздо тише, чем утром. Как показалось Магде, в их настойчивых просьбах о еде уже ясно звучали нотки отчаяния. Но Магда не успела подумать, что могло случиться с их матерью, как ее одолел сон.
Гленн пристально смотрел на нее в темноте. Лицо Магды было спокойным и безмятежным, и напоминало лицо спящего ребенка. Он покрепче обнял ее, будто испугавшись, что она может исчезнуть.
Ему надо было держаться на расстоянии, и он с самого начала прекрасно осознавал это. Но его неодолимо влекло к ней, и он позволил Магде разворошить пепел его чувств, которые, как он считал, не оживить уже никому. Но именно Магда сумела найти под пеплом горящие угли. И вот сегодня жар гнева из- за того, что она прокралась в его комнату и залезла в шкаф, разогрел эти угли до такой степени, что они неожиданно вспыхнули и занялись ярким пламенем. Это была судьба. Неотвратимый рок. За свою долгую жизнь он повидал очень многое и немало пережил, прежде чем окончательно удостовериться, что очень часто все на самом деле бывает предопределено. Много раз уже он пытался обмануть судьбу, и все же некоторые вещи никак нельзя было обойти. Конечно, на первый взгляд они могли показаться и незначительными, но в основном как раз они-то и оказывались наиболее важными.
И все же нельзя было позволять ей так влюбиться в него, ведь Гленн не мог даже сказать, уйдет ли он из этих мест живым и невредимым. Но, может быть, именно поэтому его так сильно и потянуло к ней? Он просто не мыслил себе одиночества в такую трудную минуту. И если уж ему суждено умереть здесь, то перед смертью он по крайней мере с благодарностью вспомнит о тех сладких мгновеньях, которые провел рядом с ней. Сам же он никак не мог позволить себе без остатка отдаться своим чувствам и с головой окунуться в водоворот наслаждения. Ведь это только расслабит его, а ему предстоит смертельная схватка со своим давним врагом. И шансов выжить в ней у обоих противников не так уж много. Но даже если он и победит в этом бою, то захочет ли Магда остаться с ним рядом и принять его таким, какой он есть, когда узнает о нем всю правду?
Он заботливо поправил одеяло, укрыв ее плечи. Нет, он не должен потерять ее!.. И если существует какой-то способ удержать ее рядом с собой навсегда, то потом, когда все это кончится, он приложит все усилия к тому, чтобы этот способ найти.
Глава двадцать четвертая
Ворманн сидел в своей комнате перед мольбертом. Еще недавно он собирался замазать, наконец, эту страшную тень, так походящую на силуэт повешенного. Но теперь, когда уже приготовил кисти и краску, это желание почему-то пропало. Пусть все остается, как есть. Какая разница!.. Все равно он бросит картину здесь, чтобы после отъезда ничто больше не напоминало ему о замке. Если, конечно, он уедет отсюда живым.
Во дворе за окном горели все лампы, часовые ходили парами, вооруженные до зубов и готовые стрелять при первой же необходимости. Пистолет Ворманна лежал без кобуры на столе. Но капитан сейчас не думал о нем.
У Ворманна была своя собственная теория относительно замка. Он, конечно, не слишком серьезно относился к ней, но, по крайней мере, она лучше других объясняла происходящее и позволяла разрешить большинство вопросов. По его мнению, сам замок был живой. Вот почему никто ни разу не видел, что именно убивает солдат, и не смог поймать никакого убийцу. По этой же причине они так и не нашли убежище таинственного преступника, хотя разобрали уже почти все капитальные стены. Замок сам убивал людей.
Правда, эта теория обходила молчанием один факт, причем факт немаловажный: когда они прибыли сюда, замок еще не был таким зловещим. Во всяком случае, это не чувствовалось настолько остро. Конечно, птицы и тогда не гнездились здесь, но ничего более подозрительного Ворманн не ощущал вплоть до той первой ночи, когда была проломлена стена в подвале. После этого замок будто бы подменили. Он стал мрачным и кровожадным.
Но в то же время нижний подвал так и не был до конца исследован. Казалось, что для этого нет особо веских причин. Ведь солдаты постоянно дежурили возле пролома, что не мешало их товарищам погибать наверху, при этом никто из часовых еще ни разу не замечал, чтобы через дырку в полу какое-нибудь существо выходило из подземелья на улицу. Может быть, стоит всерьез заняться изучением этого подвала? Что если сердце замка как раз и находится там, захороненное в его темных закоулках? Вот где надо как следует поискать!.. Хотя нет — на это уйдет уйма времени, ведь некоторые из ходов могут тянуться на
