Бездна

вооружен, указал на Джека.

Глядя, как он неуверенно ковыляет, щурясь в сумерках после дневного света и заметно хромая, Джек махнул рукой:

– Сюда.

Элер свернул к столику, но остался стоять. С виду лет сорока, худой, изможденный, с торчащим крупным носом, обвисшей нижней губой.

Вблизи выяснилось, что коричневый костюм не только мятый, но и поношенный, залоснившийся. На правом ботинке подметка в два дюйма. Чем объясняется хромота.

– Вы и есть Наладчик Джек? – спросил он тем же писклявым голосом, что звучал по телефону. Крупное адамово яблоко прыгало при каждом слове.

– Просто Джек. – Он протянул руку.

– Лью. – Ладонь влажная, скользкая. – Я вас совсем другим представлял.

Следовало задать непременный вопрос, однако Джек давно перестал спрашивать, выслушивая раз за разом один и тот же ответ. Все обычно ожидают увидеть какого-нибудь великолепного Чарльза Бронсона, крутого здоровенного бугая с грозным видом, а не самого обыкновенного джо, который, подойдя к стойке бара, практически затеряется среди завсегдатаев.

Будем считать замечание «я-вас-совсем-другим-представлял» комплиментом.

– Выпьете пива?

– Да я вообще-то не пью.

– Кофе?

– Для кофе слишком взвинчен. – Элер вытер об пиджак ладони, вытащил стул, примостил на нем громоздкое, как строительный кран, неловкое тело. – Может, без кофеина.

Джек жестом попросил Хулио налить кофе.

– Я думал встретиться где-нибудь в тихом месте, – сказал Лью.

– Место тихое. – Джек оглядел пустые соседние кабинки и столики. Легкий гул голосов доносился от дальней стойки бара за шестифутовой перегородкой с засохшими растениями. – Сами кричать не будем.

Из-за перегородки засеменил Хулио с кофейником и белой кружкой. Коротенький сорокалетний человечек, чересчур мускулистый под тесной рубашкой без рукавов, свежевыбритый, усики выстрижены в линеечку, словно карандашом начерчены, волнистые волосы зализаны назад. Джек сегодня впервые с ним близко столкнулся и расчихался от запаха нового душистого одеколона.

– Господи, Хулио, это еще что такое?

– Нравится? – спросил тот, наливая Лью чашку. – Последняя новинка. Называется «Полночь».

– Видимо, только в такое время можно пользоваться.

– Ничего подобного, – ухмыльнулся Хулио. – Цыпочкам нравится, старичок.

Исключительно тем, кто целый день сидит в нечищенном курятнике, мысленно добавил Джек.

– Скажите, пожалуйста, – вставил Лью, указывая пальцем на заполнявшую помещение мертвую растительность, – вы никогда не думаете поливать цветы?

– Зачем? – переспросил Хулио. – Они все погибли.

Лью вытаращил глаза:

– А. И правда. Конечно. – Он взглянул на налитую кружку: – Кофе без кофеина? Я пью только без кофеина.

– Такого дерьма не держу, – сухо заявил Хулио, повернулся и засеменил назад к бару.

– Ясно, почему зал наполовину пустой, – заметил Лью, глядя ему вслед. – Ужасный грубиян.

– Это не врожденный порок. Недавно приобретенный.

– Да? Что ж, кому-нибудь следует позаботиться, чтоб хозяин его образумил.

– Он сам хозяин.

– Правда? – Лью склонился над столом и спросил, понизив голос: – Мертвые растения имеют какой- нибудь религиозный смысл?

– Нет. Хулио просто в последнее время не нравится калибр клиентуры.

– Неужели надеется его повысить с помощью засохших растений?

– Нет. Вы не поняли. Он его хочет понизить. Заведение обнаружили яппи[2], повадились заглядывать. Он старается от них избавиться. Здесь всегда был бар и столовая для рабочих, а эта шатия разогнала завсегдатаев. Хулио со своими помощниками им чертовски хамят, но они только рады. Любят выслушивать оскорбления. Засушил цветы в окнах – пришли в полный восторг. Бедняга с ума сходит.

Лью слушал как бы лишь одним ухом. Встал, поглядел несколько секунд в грязное фасадное окно, потом снова сел.

– Ждете кого-то?

– По-моему, за мной следили по дороге сюда, – смущенно сказал он. – Звучит дико, я понимаю, однако...