Бездна

то, что я читал о памяти в последнее время, свидетельствует о ее ненадежности.

– Перестань, ты меня пугаешь.

– Я сам себя пугаю.

– В конце концов, мы же не утверждаем, что ракшасы намерены завладеть миром, не сваливаем на них вину за все беды.

– Пока нет...

– Ну и хватит об этом. – Она легонько толкнула его в грудь. – Мы отличаемся от твоих чокнутых именно тем, что не зацикливаемся на подобных проблемах. Произошло нечто ужасное, мы его пережили и, поверь мне, забыли. Я изо всех сил стараюсь забыть. А у них вся жизнь на этом сосредоточена, они на мир смотрят с такой точки зрения.

– Угу. Зачем это кому-нибудь надо? Реальная жизнь недостаточно сложная?

– Может быть, дело именно в этом, – заметила Джиа. – Я почти всегда вижу в реальной жизни чересчур много сложностей. Иногда что-то случается из-за того, иногда из-за этого, иногда из-за того и этого плюс еще чего-нибудь.

– И очень часто, – добавил Джек, – что-то случается, черт побери, вообще безо всякой причины.

– Вот именно. А теория всеобъемлющего заговора все упрощает. Больше нечему удивляться. Незачем по кусочкам складывать головоломку – дело и так уже ясное. Кто-то, возможно, блуждает в потемках, а тебе все известно.

– Если подумать, в этом самом СИСУПе немало болванов, – вздохнул Джек. – Однако, несмотря ни на что, они очень на меня похожи...

– Да ну тебя.

– Правда. Постоянно поглядывают через плечо, и я тоже без конца поглядываю.

– Не напрасно.

– Дай закончить. Они одиночки, и я до нашей встречи был в основном одиночкой. Такие же изгои, как я.

– Поди ты.

– В нормальном обществе считаются ненормальными, и я попаду в ту же самую категорию, если общество обо мне когда-нибудь узнает. За исключением того факта, что я держу язык за зубами, можно ли утверждать, что хоть настолечко отличаюсь от них? – Джек чуть расставил большой и указательный пальцы.

– Ничего подобного, говорю я тебе, – заявила Джиа и поцеловала его.

Если бы этого было достаточно, думал он, закрыв глаза, крепко прижав ее к себе, нуждаясь в тепле, в присутствии, в самом существовании Джиа на свете. Это якорь, привязывающий его к реальности, к здравомыслию. Кто знает, в какую пучину безумия канул бы он без нее и без Вики.

Джек снова бросил взгляд на косые покрасневшие шрамы, и вдруг перед глазами встал Рома на вчерашнем приеме с коктейлями, скрючивший три средних пальца на манер трехпалой лапы ракшасы, которые процарапали в воздухе точно такие же диагональные линии.

– Ты чего? – спросила Джиа, чувствуя, как у него инстинктивно напряглась спина.

– Ничего. Мышцу потянуло.

Он обнял ее крепче, пряча лицо, зная, что на нем написано ошеломление и растерянность.

Неужели Рома знает? Что он сказал? Как мы легко забываем. Я ничего не забыл. А он никак знать не может.

Тогда что означает дурацкий жест тремя пальцами в точном направлении? Другого объяснения невозможно найти – знает. Откуда?

Не имеется никакого понятия, но надо выяснить.

Однако, если Рома знает об оставленных ракшасами шрамах, может быть, знает и о Джиа с Вики? Не следил ли за ним до их дома?

Он протянул руку за спину Джиа, отвернул горячий кран. Вода вдруг показалась холодной.

8

Договорившись насчет бейсбольной тренировки с Вики попозже, Джек вернулся в отель. Войдя, почувствовал вновь нарастающее напряжение в атмосфере. Огляделся в поисках Ромы – хочу задать пару вопросов, дружище, – но не увидел. Добравшись до второго этажа, заметил стоявшую в общем холле рядом с залом заседаний парочку: Лью с Ивлин. Направился к ним.

Ивлин с расстроенным, озабоченным видом взволнованно потирала крошечные пухлые ручки.

– Случилось что-нибудь?

– Олив так и не можем найти? – заверещала она. – После вчерашнего приема никто ее не видел? Я уже беспокоюсь?

– В номере были?

– Я звонил и стучал, – сказал Лью, – нет ответа.

– Может, администратора попросить, чтоб открыл, посмотрел, вдруг она там лежит в обмороке или еще что-нибудь, – предложил Джек.

Ивлин зажала ладонью рот.