– Вы и правда так думаете? А мне даже на ум не пришло? Может, она обо всем позабыла? Пошла гулять по городу или еще куда-то? И как отнесется к тому, что мы вошли в ней в номер?
Любой другой, думал Джек, был бы тронут заботой. Но вся эта компания кругом видит злодейские заговоры.
– По-моему, стоит рискнуть.
Ивлин глянула на часы:
– Дам ей еще часок? Если не появится к тому времени, пойду к администратору? Пусть проверят? Что скажете?
– Неплохой план, – одобрил он.
Когда она упорхнула, Лью обратился к нему:
– Думаю пока домой вернуться.
– В такую даль до Шорэма?
– Да. Хочу заглянуть, посмотреть, не вернулась ли Мэл, не оставила ли записочку. – Он сморгнул слезы. – Сначала она, потом Олив. Мне по-настоящему страшно. Есть что-нибудь новое?
– Ничего определенного, – сказал Джек, видя, как он помрачнел. – Может быть, вы кое-что проясните.
– Разумеется, все, что угодно.
– По словам Олив, Мелани передала ей компьютерные дискеты. Зачем, как по-вашему?
– Даже не представляю, – покачал он головой. – Они совсем не так близки.
– Не верите?
– Точно не знаю. Может быть, Олив просто хочет набить себе цену. Может, Мелани их отдала на хранение, уничтожив папку ТВО. Думала, что никто не станет искать дискеты у Олив, которая, как всем известно, ненавидит компьютеры.
– Хорошая мысль, – признал Джек. – Найдем Мелани, спросим.
–
Джек решил прослушать свой автоответчик, потом заглянуть на какое-нибудь заседание. На одном должен был выступать по программе неуловимый Майлс Кенуэй. Хотелось бы на него посмотреть.
По дороге к вестибюлю вновь заметил рыжеволосого мужчину, который сидел в дверях в кресле- каталке, так же пристально на него глядя, как вчера вечером. Не очень-то приятно. Что его так занимает, черт побери?
Проверил ответчик по телефонной карточке. Кроме отца, никто не звонил.
Ладно, пора набраться духу и перезвонить. Он нашел номер в бумажнике, набрал, перенесся во Флориду, неподалеку от Корал-Гейблс, с болотом практически на отцовском заднем дворе.
Папа оказался на месте. Немножко поболтали – с обязательным уведомлением о приятнейшей теплой погоде, – после чего Джек перешел к сути дела:
– Не передумал насчет поездки?
– Нет. Заказал билеты и прочее.
– Ух ты, какая жалость! Я в круиз уезжаю на пару недель, причем в то же самое время.
На другом конце, во Флориде, долго стояло молчание, по проводу текло огорчение. На лице Джека выступила едкая виноватая испарина. Отец явно старается сблизиться на склоне лет с блудным сыном, а тот его окатывает холодным душем.
Какой же я трус. Вшивый лживый трус.
– Куда едешь? – спросил в конце концов отец. Куда, черт побери?
– На Аляску.
– Правда? Всегда хотел побывать на Аляске, посмотреть ледники и так далее. Что ж ты раньше не сказал? Я бы с тобой поехал. Может, еще получится...
– Не получится, папа. Все продано.
Снова долгое молчание.
Не просто вшивый лживый трус, а настоящая крыса.
– Знаешь, Джек, – сказал потом отец, – понимаю, ты, видно, не хочешь, чтоб я вмешивался в твою жизнь или знал какие-то подробности...
Он заледенел.
– Ты о чем это?
– Слушай, если ты... г-гей, – с трудом выдавил он, – ничего. Переживу. Ты все равно мой сын.
Джек так и присел у телефона. Гей? Страшней ничего не придумал?
– Нет, папа. Меня не привлекают мужчины. Собственно, даже не понимаю, что женщины в них находят. Предпочитаю женщин. Всегда любил, всегда буду любить.
