он чувствовал, что именно эта черта доминирует в характере его приемного отца. Это всплыло на поверхность однажды, когда Джим учился в старших классах в школе. Во время матча, отбирая мяч у центрального защитника противника, он сломал ему руку. Дома Джим со стыдом признался, как приятно ему было слышать хруст ломающейся кости, и тогда Иона, до той поры безразличный к футболу, стал с живым интересом слушать его и расспрашивать о подробностях.
После этого Иона не пропускал ни одной игры.
Однако в семейных отношениях недостаток теплоты и сочувствия он восполнял надежностью. Иона обладал богатым жизненным опытом, был трудолюбив, умел обеспечить семью. Он никогда не направлял приемного сына в выборе пути, предоставляя ему самостоятельно принимать решения. Он вел себя скорее как опекун, а не как отец. Джим не мог сказать, что любит приемного отца, но он безусловно считал себя обязанным ему.
Джим уже собрался вернуться в дом, но увидел в углу стальной лапчатый лом. Когда он взял его и взмахнул им над головой, он понял, что это самое подходящее орудие. Не именно этот лом, но такой же. Он был уверен, что ничего не найдет, но все же осмотрел загнутый конец лома и улыбнулся про себя.
— Вроде будет непросто измерить комнату такой штукой, — послышался за его спиной низкий голос.
Джим с бьющимся сердцем резко обернулся. Силуэт в дверях почти точно напоминал высокую худощавую фигуру того, кто спас их в тот понедельник.
— Папа! Ты меня ужасно испугал!
Иона вошел в гараж. Его скупая улыбка выглядела невеселой, а глаза сверлили Джима.
— Что это ты так подскочил?
— Ничего. — Джим быстро сунул лом обратно в угол, надеясь, что сумел скрыть смущение. — Где ты хранишь рулетку?
Иона протянул руку к ящику с инструментами и вытащил оттуда пятифутовую рулетку.
— Там, где всегда. — Он махнул рукой в сторону двери. — Лучше пойдем, женщины ждут нас.
— Пошли.
Джим шел к входной двери первым и думал о том, какой он псих, что это дело все еще не дает ему покоя. Мать ведь сказала ему, что Иона весь вечер сидел дома, а лом оказался совершенно чистым. Что еще нужно?
Ничего. За исключением того, что лом был
Джим решил больше не думать об этом.
4
Джим открывал чугунные ворота, а Кэрол с переднего сиденья машины смотрела на особняк Хэнли, поднимавшийся за высокой каменной оградой. Прутья ворот высотой в восемь футов были украшены у основания орнаментом и угрожающе заострены вверху. Открывшийся взору дом был прекрасен. Она и не мечтала, что когда-нибудь будет жить в таком. Когда Джим вернулся в машину и въехал во двор, дом предстал во всем своем великолепии, и у Кэрол снова, как вчера, перехватило дыхание.
— Какой красивый! — воскликнула Эмма, сидевшая сзади.
Иона, находившийся с ней рядом, промолчал, но Кэрол и не ожидала от него громогласных восторгов. Она упивалась представшим перед ней видом большого трехэтажного особняка в смешанном стиле — итальянском и Второй империи, — уютно расположившегося среди ив и сосен на фоне глади пролива Лонг- Айленд.
Черепица была кремового цвета, а деревянная отделка и крыша мансарды — темно-коричневого. Четырехугольная башня в пять этажей поднималась над передним портиком. Окна третьего этажа и эркеры по сторонам дома украшал освинцованный орнамент в виде цветов и фруктов. И наконец, картину довершало полукруглое окошко над входной дверью.
Кэрол поднялась по трем ступенькам к портику, где справа висела на цепях плетеная скамейка- качели, а слева стояли плетеные стулья. На стеклах стройных фонарей по обе стороны входной двери были выгравированы грациозные журавли и гнущийся на ветру тростник.
Эмма осталась на подъездной дорожке и рассматривала дом.
— Пошли, ма, — позвал ее Джим.
— Обо мне не беспокойся, я, как всегда, переплетусь сзади всех.
Кэрол остановила Джима взглядом.
— Я не стану ее поправлять, не бойся, — прошептал он.
За массивной дубовой дверью открылся узкий холл, уставленный напольными лампами и растениями в кадках на низких столиках. Кэрол потратила большую часть предыдущего дня, поливая жаждущие влаги плющи и пальмы. Справа наверх и в глубь дома вела лестница, покрытая дорожкой, в начале каждого марша прикрепленной к полу бронзовыми прутьями. Слева стояла резного ореха вешалка с зеркалом, предназначенная для шляп и зонтиков.
— Обратите внимание на первую гостиную, — сказала Кэрол, ведя их направо.
— О Боже! — ахнула Эмма, останавливаясь на пороге. — Она так… так…
—
— Настоящий викторианский дом всегда
Обследовав дом, она пришла к выводу, что Хэнли не пожалел ни сил, ни денег, чтобы вернуть ему пышный стиль былой эпохи. Полосатые обои, цветастые ковры, лампы с кистями, кружевные чехлы на каждом стуле и многоярусные этажерки с растениями по углам. Эркер представлял собой настоящие джунгли. Стены были увешаны картинами и старыми фотографиями. На всех возможных поверхностях — столах, американском органе и на каминной полке из каррарского мрамора — лежали открытки, стояли шкатулки, безделушки и сувениры. Горничной такое могло присниться только в страшном сне!
— Заявляю, что моя метелка из перьев не продержится здесь и дня, — сказала Эмма.
— Пойдем, пап, я покажу, тебе библиотеку внизу, — позвал Джим.
— Внизу? Ты хочешь сказать, что здесь не одна библиотека?
— Две. Наверху что-то вроде научной библиотеки. Но нижняя богаче.
— Кому нужно несколько библиотек? — спросил Иона, возвращаясь вслед за Джимом в холл.
— Подожди, ты еще не видел стерео.
А Кэрол сказала Эмме:
— Подождите, вы еще не видели кухню.
— Боже правый, надеюсь, она не такая… как это?.. аутентичная, как гостиная?
Кэрол рассмеялась и повела ее через холл.
— Никакого сравнения!
Кухня была просторной, с двойной электрической плитой, большим холодильником и морозильником. Часть пола покрывала плитка, другую — сосновые дощечки. В центре кухни стоял массивный прямоугольный дубовый стол шести футов длиной на ножках в виде звериных лап.
Кэрол и Эмма встретились с мужчинами в столовой, которая поражала яркими витражами в окнах.
— Кто мог подумать, что наш сын станет владельцем такого дома? — проговорила Эмма, сжимая руку Ионы. — А это только первый этаж.
— Вот что я хочу вам сообщить, — объявил Джим. — Я решил поделиться с вами своим наследством.
Эмма в удивлении широко раскрыла глаза.
— О Джимми…
— Нет, я в самом деле этого хочу, — прервал ее Джим. — Я никогда не смогу отплатить вам за все то,
