— Если не сегодня вечером, вы можете прийти к нам сюда в любое воскресенье днем после трех.
— Сюда?
— Мартин отдал в наше распоряжение для молитвенных собраний нижний этаж этого дома.
— Я постараюсь, — сказала Грейс, направляясь к холлу. Она должна уйти, остаться одна, хорошенько все обдумать. Ей нужно время. — Не сегодня. Возможно, в воскресенье, но не сегодня.
— Вы не можете оставаться в стороне, — услышала она за своей спиной голос Мартина. — Вы призваны. Нравится вам это или нет, вы теперь — одна из нас.
2
Брат Роберт подошел к окну и наблюдал, как низкорослая толстушка торопливо семенит по тротуару.
Стоявший рядом Мартин сказал:
— Она испугалась.
— Этого следовало ожидать, — ответил брат Роберт.
— А я не боюсь. Это битва Господня, и я готов умереть за Его дело!
Брат Роберт посмотрел на своего молодого друга. Мартин — верный помощник, он предан делу и горяч, иногда слишком горяч. Его воинственность порой несколько чрезмерна.
— Я пойду к себе и помолюсь, чтобы она не отвернулась от нас.
— Вы пообедаете позже?
Он покачал головой:
— Сегодня я пощусь.
— Тогда и я буду поститься.
— Как хотите.
Брат Роберт поднялся на второй этаж, где четыре голые стены с одним окном служили ему жилищем. В углу на полу лежала солома, покрытая одеялом, — его постель. Он поднял край своего облачения и встал коленями на неочищенный рис, который рассыпал по паркету, когда поселился здесь. Он смотрел через окно на холодное голубое небо и с тоской вспоминал свое аббатство в Эгюбелле, тамошнюю келью… Как ему хотелось бы туда вернуться! Ему недоставало молитвенных бдений по ночам, повседневных забот, простых совместных трудов, долгих медитаций, близости к Богу,
Не слабость плоти увела его оттуда, а скорее слабость духа. Благочиние, безбрачие, пост были ему не в тягость, а в радость. Нет, его снедала ненасытная страсть — жажда знаний. Он хотел знать, он жаждал ответов. Эта жажда приводила его в самые отдаленные, самые неизведанные уголки Земли, где он познал слишком много.
В конце концов она привела его сюда, к кучке католиков-пятидесятников, которые собирались в этом старинном особняке. По какой-то причине эти люди были избраны Святым Духом и оповещены, что Антихрист проник в наш мир, как тать в ночи. Все они — и Грейс Невинс тоже — были призваны, так же как был призван он сам. Он уже не мог возвратиться в свое аббатство. Он должен оставаться здесь с ними и ждать, когда Святой Дух поведет их на исполнение воли Божьей, поведет их к Армагеддону:
Он молился, чтобы у них хватило сил для предстоящих ужасных испытаний.
3
— О, я просто не дождусь! — вскричала Эмма.
Джим стоял в небольшой гостиной своих родителей и улыбался матери, по-детски радовавшейся перспективе осмотра особняка Хэнли.
— Да, там есть на что посмотреть, — ответил он.
И это была правда. Вчера они с Кэрол осмотрели это викторианское чудовище. Она всегда восхищалась викторианскими домами, и он всей душой радовался ее восторгу.
— Папа еще не пришел? — спросил Джим.
— Нет. — Она взглянула на часы. — Уже почти четыре. Возможно, его задержали на работе.
Джим рассеянно кивнул, и на мгновение в памяти ожили воспоминания о событиях вечера в понедельник. Они с Кэрол всем объясняли свои синяки тем, что поскользнулись на льду и вместе грохнулись оземь. Это оградило Джима от дальнейших расспросов окружающих, но не от вопросов, донимавших его самого.
Кто спас их два дня назад? И почему?
Он не мог избавиться от навязчивого впечатления, что именно Иона Стивенс так виртуозно орудовал дубиной или чем-то вроде того. Но ведь это абсурд! Откуда могло быть ему известно, где они находятся, не говоря уже о том, чтобы знать, что они в опасности? Как мог он так кстати там оказаться? Безумное предположение.
И все же…
— А чем вы с папой занимались в последнее время? — спросил он. — Бывали в городе?
Она посмотрела на него как-то странно.
— Конечно нет. Ты же знаешь, отец не любит никуда выходить.
— Что же, просто торчали дома?
— Почему ты спрашиваешь?
— Сам не знаю. Когда мы были в центре вечером, в прошлый понедельник, мне показалось, что я видел отца или кого-то чертовски похожего на него.
Теперь Джиму показалось, что она вся сжалась. Впрочем, возможно, это просто его домыслы.
— Что за глупость, Джим! Отец был со мной весь вечер. А что делал… тот человек?
— Просто проходил мимо, ма.
— А… В понедельник вечером мы сидели дома, смотрели по телевизору кино — «Уголовный розыск», и «Пэйтон плейс». — Она вздохнула. — Как почти всегда по понедельникам.
Казалось бы, вопрос исчерпан. И тут ему в голову пришла мысль.
— Скажи, дверь в гараж не заперта?
— Думаю, что нет, — ответила Эмма. — Зачем тебе?
— Могу ли я там взять на время… — Джим лихорадочно соображал, что именно он мог бы там взять, — рулетку? Я хочу замерить некоторые помещения в особняке.
— Конечно, можешь. Пойди посмотри. Я подожду в машине с Кэрол.
— Прекрасно!
Когда Эмма вышла из дому, Джим быстро направился через кухню к двери, которая открывалась прямо в гараж. Он стал искать на стене, где у Ионы были развешаны на крюках и гвоздях все его инструменты. Там висели молотки и топоры и даже резиновая колотушка, но все они были слишком малы по размеру. Их спаситель в понедельник вечером действовал более длинным и тяжелым орудием, причем одной рукой — тут требовалось нечто увесистое. Джим взял железную монтировку и взвесил ее на руке. Эта штука могла послужить орудием, но все-таки она не очень подходит.
Что ему взбрело в голову?
Его отец, Иона, не имеет никакого отношения к тому жуткому происшествию. Он, конечно, странный человек, холодный, отстраненный, замкнутый — разве Джим долгие годы безуспешно не пытался сблизиться с ним? — но он не маньяк-убийца.
На самом деле Иона больше чем замкнут, он, черт возьми, почти непознаваем. Возможно, ма имеет какое-то представление о том, что творится за этой непроницаемой гранитной оболочкой; он, Джим, — нет. И вовсе не уверен, что хочет это узнать, потому как чертовски вероятно, что открывшееся ему не понравится. Хотя Джиму никогда не доводилось быть свидетелем проявления жестокости со стороны Ионы,
