— Минут тридцать.
— Ладно, хорошо. Передай, что к ней едет Джонни. Скоро увидимся.
Он вешает трубку так быстро, что я не успеваю обдумать его слова. Где носит Микаэлу ? Я не собираюсь сообщать Виктории плохие новости. Это ее работа. Звоню ей на сотовый, но она не отвечает. Отправляю сообщение на пейджер. Проходит пять минут, она не перезванивает. Да уж, на ее месте я бы тоже нарвалась на проблемы с большой буквы «П». Теперь я должна сообщить Виктории о приезде Джонни и при этом не ляпнуть лишнего. Не сомневаюсь, она поинтересуется, зачем понадобилась эта экстренная встреча. Медленно поднимаюсь по лестнице и останавливаюсь у дверей гостиной, пока меня никто не заметил. Мадам Бибка — гадалка на таро — как раз объясняет что-то Виктории. Она не похожа ни на одну предсказательницу из тех, что я видела до сих пор: ни шарфа на голове, ни огромных колец в ушах. Мадам Бибка одета в элегантный деловой костюм и модные туфли и выглядит, как русская Элли Макбил, только не такая тощая.
— Звезды и месяц означают приближение перемен, — с забавным акцентом произносит гадалка.
Глаза Виктории расширяются.
— Каких перемен?
— Больших, серьезных, несущих изменения в жизни, — объясняет мадам Бибка.
Неужели эти карты действительно могут предсказать будущее?
— А что-нибудь поконкретнее?
Мадам Бибка открывает следующую карту и произносит:
— А-а-а!
— Что «а-а-а»?
— Я вижу большие перемены в карьере и семейной жизни.
— Сериал закрывают, и я развожусь?
Мои ладони начинают потеть. По первому пункту она абсолютно права.
— Это говорю не я, на это указывают карты! — заявляет гадалка.
Умна! Все сваливает на таро. И так снимает с себя ответственность за ужасные пророчества и плохие советы. Из нее вышел бы отличный адвокат!
Сбитая с толку, Виктория размышляет над услышанным. Может, ее ввели в заблуждение? А мадам Бибка уже собирает карты.
— Наше время вышло, — сообщает она.
— Ладно. Вы приедете на следующей неделе, да?
— Да, — подтверждает мадам Бибка с жуткой улыбкой и уходит.
Вхожу в комнату.
— Гм… Виктория? — пытаюсь привлечь ее внимание.
— Что? — резко оборачивается она.
— Сюда едет Джонни.
— Он не сообщил причину? — Она явно недовольна.
Вспоминаю слова Микаэлы: «Если сомневаешься, твое спасение — ложь, ложь и только ложь!» Чувствую, как кровь приливает к лицу.
— Нет, мадам.
— Мой сериал закрывают! Мадам Бибка оказалась права, черт возьми! Джонни никогда не приезжает сам, если только не происходит чего-то действительно важного! — Она садится. — Мне нужно принять таблетку, немедленно.
Бегу в офис за таблетками. Возвращаюсь и вижу, что Виктория абсолютно неподвижно уставилась в стену, как зомби, и я не могу понять, дышит ли она.
— Виктория?
— Что?!
Подпрыгиваю от испуга. Благодарение Богу, она все еще жива!
— Вот, пожалуйста, — протягиваю таблетку и бутылочку витаминной воды «Стресс би».
Виктория глотает таблетку и отпивает из бутылки.
— Принеси мне диетическую колу.
— Да, мадам. — Подхожу к бару, ставлю пузырек с таблетками и открываю мини-холодильник.
— Из кухни, — приказывает она и поясняет в ответ на мой удивленный взгляд: — Там она лучше охлаждается. Поторапливайся, скоро начнется представление!
Вернувшись из кухни, я вижу, что пузырек с таблетками переместился на кофейный столик рядом с Викторией. Все ясно, она приняла еще несколько таблеток, но я понятия не имею, сколько именно. Что, если три, или четыре, или пять, или шесть? О Господи! Не ЗЕШЮ, что теперь делать! Может, мне повезло и ей попались заменители из сахара?
— Моя карьера закончена, — бормочет Виктория. — Сериал закрыли. Выступление в «Рейнбоу рум» отменено.
— Я могу что-то еще для вас сделать?
— Толстая тетка допелась, — вздыхает она.
— Холодный компресс на голову? — предлагаю я.
— Воткни в меня вилку.
— Мадам?
— Теперь целых три недели будут говорить только об одном: Виктория Раш в роли тетушки Мэйм в театре Берта Рейнольдса в городе Юпитер, Флорида.
Я не понимаю, о чем она. Забираю пузырек с таблетками и на цыпочках выхожу из комнаты. Снова набираю номер Микаэлы, но та не отвечает. Вешаю трубку и возвращаюсь в гостиную. Виктория по- прежнему разговаривает сама с собой, но в остальном выглядит как обычно. По крайней мере по голливудским меркам. По стандартам города Шугарленд все происходящее ненормально. Оставляю Викторию одну и ухожу на кухню ждать приезда Джонни и Гриффина. Через полчаса раздается сигнал от ворот. Захожу к Виктории, прежде чем выйти к входной двери. Та прикладывается к бутылке джина «Бомбей Сапфир». Кажется, она пока в норме, только немного расстроена. А кто бы устоял на ее месте ? Открываю дверь и не успеваю поздороваться, как Джонни буквально сбивает меня с ног.
— Где Виктория? — рычит он.
— В гостиной. Вам принести что-нибудь выпить? Джонни быстро пересекает холл. Не могу сказать,
что он производит впечатление хорошего человека. Смотрю на Гриффина.
— Не бери в голову. У этого деятеля врожденное расстройство личности, что мешает ему быть любезным, — объясняет он.
Я уже начинаю привыкать к тому, как разговаривает Гриффин. Он такой умный. Наверняка именно ему доверили произносить прощальную речь на выпуске в колледже.
— Как она?
— Не очень.
Мы с Гриффином направляемся к гостиной и замираем у двери, прислушиваясь. Джонни сразу переходит к делу:
— Все утро я вел телефонные переговоры с парнями с телевидения. Виктория, я пытался все уладить. Но похоже, есть проблемы. Эти ублюдки хотят закрыть сериал, — говорит он. Виктория только глубоко вздыхает в ответ. — Я сражался с ними больше трех часов.
— Он разговаривал с этими «парнями» не больше десяти секунд, — шепчет мне Гриффин. — Был в спа-салоне, ему делали скраб горячей солью.
— Говорю тебе, у них мозги в задницах, — продолжает Джонни. Он говорит, как Джимми Кэгни — маленький человек из старых гангстерских фильмов.
Мой отец любил этого актера и собрал все ленты с его участием. Он часто ходил по дому и копировал его, открывая только одну половину рта: «Что это ты сказала ? Весь мой обед — это один паршивый грейпфрут? Ну что ж, ладно! Вот тебе, получи этот чертов грейпфрут!» Может, именно из-за этого моя мать пристрастилась к алкоголю.
— Что эти идиоты знают об искусстве?! — распаляется Джонни. — Говорят, что комедийные сериалы уже никому не нужны, телевидение, освещающее реальные события, ушло в прошлое, а будущее — за
