— Я еду в спортивный зал и по-прежнему думаю об Эшли. Проезжаю мимо химчистки, которой владеют корейцы. Именно сюда я отдавал одежду семьи Блума. И вдруг у меня возникает великолепная идея. Быстро разворачиваюсь, останавливаюсь у химчистки и захожу внутрь. Парень за прилавком знает меня. О, Джеб! — сияет он. Это единственное, что я понимаю из целой фразы. — Ты приехала за чистая одежда!
— Конечно! — киваю я, и он приносит несколько вещей.
Телефон-автомат — раннее утро
Снимаю трубку и набираю номер Эшли.
— Алло?
От ее мелодичного голоса у меня по телу бегут мурашки.
— Эшли, это Джеб.
— Привет, Джеб, — радуется она.
Пока все идет нормально!
— Я около химчистки. Ты дома? Здесь есть кое-что для вас, и я мог бы заехать к тебе по дороге на работу.
— Спасибо тебе большое, Джеб. Да, я буду дома.
— Не за что, скоро увидимся, — говорю я и вешаю трубку.
Рядом с домом Блума — утро
Подъезжаю к дому и паркуюсь рядом с «рейндж-ровером». Быстрый взгляд в зеркало заднего вида — вроде бы все в порядке: чисто выбрит, хорошо пахну и одет в свежевыглаженную рубашку. Беру желто-коричневую папку со своими стихами и вещи из химчистки с заднего сиденья. Эшли не сразу открывает мне дверь, но встречает меня широкой улыбкой:
— Привет, Джеб!
— Привет! — отвечаю я и показываю одежду: — Куда положить?
В доме Блума — утро
— Вешай вот сюда, — кивает Эшли в сторону вешалки. — Потом отнесу наверх.
Вешаю одежду и протягиваю ей папку:
— Мои стихи.
— Здорово! — оживляется она. — Мне не терпится их прочитать!
— А где Джереми? — спрашиваю я. Неужели запомнил имя этого малыша?
— Он на занятиях, учится слушать музыку. Сегодня у них драматические кантаты Моцарта. Я должна забрать его через час.
Вполне логично!
— Я могу еще что-нибудь для тебя сделать?
— Ничего не приходит в голову, — смеется Эшли. — А как ты? Есть время выпить кофе?
Что, черт возьми, происходит? Она не знает, что ее муж меня уволил, — это очевидно. А теперь еще и просит остаться.
— Конечно, я могу задержаться ненадолго.
На лице Эшли снова появляется замечательная улыбка.
— Прекрасно!
Иду за ней на кухню и сажусь за стол.
— Рэндалл загружает тебя работой, даже когда уезжает из города? — интересуется Эшли.
Из города? Приятно, черт возьми!
— Ты же его знаешь! Постоянно чем-нибудь занят.
— Конечно, знаю, — вздыхает Эшли, наливая мне кофе, и предлагает сахар и сливки.
— Только сливки, спасибо.
Я чувствую запах ее духов: что-то свежее, зеленое, пахнущее огурцом. Это опасная тема! Нужно держать себя в руках!
Эшли приносит мне чашку с блюдцем и садится рядом.
— Джеб, расскажи мне что-нибудь интересное. О работе.
Я мог бы начать с истории о своем увольнении.
— На моем уровне нет ничего особо интересного, — говорю я.
— Можно задать тебе вопрос?
— Конечно.
Она заметно нервничает, делает глоток, и на чашке остается яркий след губной помады.
— У Рэндалла не бывает странных разговоров по телефону?
— Каждый день.
Она широко открывает глаза:
— С кем ?
— Ему звонят продюсеры, режиссеры, актеры. Они все странные.
— Ага… — Ее явно интересует что-то другое.
— Эшли, давай спрашивай, — прищуриваюсь я.
Она делает еще один глоток кофе, не зная, как правильно сформулировать вопрос. Глубоко вздыхает.
— Мне очень неловко, но, может, ты знаешь. У него есть любовница? — И напряженно смотрит на меня.
Я чувствую себя Буддой, готовым поделиться секретами духовного преображения с очень симпатичной ученицей.
— А почему ты так думаешь? — спрашиваю я.
Эшли теребит бриллиантовую сережку.
— Не знаю, у меня такое странное ощущение! — Кажется, она вот-вот расплачется. — Извини, что втягиваю тебя в это.
Прикасаюсь к ее руке: кожа такая мягкая и гладкая.
— Насколько я знаю, — говорю я, хотя не понимаю, зачем это делаю, — у него нет любовницы.
«Он трахает шлюх, клиентов и всех остальных, кого только может притянуть к своему члену!»
— Похоже, у меня появляются параноидальные мысли, — пытается улыбнуться Эшли. — Я слишком много времени провожу одна. Извини, ты, наверное, думаешь, что я ненормальная.
— Совсем нет.
— Дело в том… — Эшли пытается сдержать слезы.
Не знаю, что ее мучает, но, похоже, этот брак под угрозой.
— Выпьешь еще кофе? — предлагает она.
— Конечно! — Я смотрю, как Эшли пересекает кухню. На ней брюки-капри цвета хаки и белая хлопковая рубашка с короткими рукавами. Она босиком, ногти покрыты коралловым лаком. Эшли возвращается к столу, садится и притягивает колено к груди.
— Ты где родился?
— В Ларами, штат Вайоминг.
— А я в Таллахасси, во Флориде, — улыбается Эшли. — Я так скучаю по дому.
— Калифорния не похожа на Флориду, да?
— Нет, дело не в этом. Здесь красиво. Но я скучаю по семье. Вижу их слишком редко.
— Почему?
— Рэндалл не хочет, чтобы я уезжала. Он так много работает. Разве это жизнь? Он ведь почти не видит сына. Даже если в выходные нас приглашают на детский праздник, мы едем туда вдвоем с Джереми.
Опять старая история. Вот уроды! Зачем им вообще семья?
— А почему бы твоим родителям не прилететь в гости? — предлагаю я. — У вас здесь достаточно места.
— Отец нездоров и плохо переносит полеты.
Не понимаю, о чем думает Блум! Ее отец болен, черт возьми! Какой бесчувственный идиот!
Эшли широко улыбается и пробует сменить тему:
— А ты как развлекаешься?
