— Да. — Джессика взглянула на него быстро, и они прекрасно поняли друг друга без слов, что, впрочем, не доставило ему большого удовольствия. — Тебе лучше остаться с Марком. Может быть… — она вопросительно взглянула на Марка, — ты покажешь папе, где работаешь… Он сказал мне в самолете, что хотел бы больше знать о том, чем ты занимаешься… Правда…
— Он так сказал? Ха!
Энтони засунул руки в карманы и с усердием разглядывал кончики своих ботинок. Ей не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, что оно выражает.
Дешевый трюк с ее стороны, но Марк нуждался в отце, сознавал он это или нет, и к тому же было глупо не использовать возможность помирить отца с сыном.
Выходя из столовой, Люси крепко держала мать за руку, словно боялась, что та выкинет что-нибудь возмутительное.
— Честно говоря, мне очень хочется пить, — сказала Джессика, когда они очутились на улице.
— У меня есть чайник в комнате. Мам, что ты, в конце концов, делаешь здесь?
— А ты думала, я просто плечами пожму, прочтя твою записку?
— Я же написала, что позвоню!
— Я чуть с ума не сошла, Люси. Ты хоть представляешь себе, как безответственно ты поступила, вот так взяв и исчезнув, не сказав мне ни слова?
— Пожалуйста, не начинай читать мне мораль, мама, — попросила Люси несчастным голосом. — Я бы сказала тебе, но ты ведь могла меня в спальне запереть!
— Не смеши меня! Давай пойдем сядем куда-нибудь под дерево и поговорим, — предложила Джессика.
— Только если ты пообещаешь не орать на меня.
— Я никогда не ору!
— Хорошо, тогда назовем это — говорить таким голосом.
— Каким голосом?
— Таким, которым можно было говорить, когда мне было пять и меня нужно было наказать.
— Я бы просто хотела, чтобы ты предупредила меня о своих планах, — сказала Джессика со вздохом и уселась в тени дерева, поджав ноги.
— Я бы сказала. — Люси села рядом. — Я пыталась. Ты не можешь понять. Я действительно хотела приехать сюда. Не потому, что хотела развлечься, а потому, что мне нужно было почувствовать себя свободной.
— Хочешь сказать, что я подавляю тебя? — Что-то в душе Джессики перевернулось. Вот так Люси и уйдет от нее? Так, шаг за шагом, будет отдаляться от нее?
Люси покраснела, но не стала этого отрицать.
— Я просто пытаюсь… — Джессика удивленно поняла, что ее голос звучит жалко.
— Я знаю, — быстро вставила Люси.
— Но ты права. Абсолютно права. Ты больше не ребенок. — Она погладила дочь по волосам и подумала, как хорошо просто быть рядом, безо всех этих постоянных споров и выяснений отношений. — Конечно, ты всегда будешь моим ребенком, но скоро тебе уже можно будет голосовать, водить машину…
— Не означает ли это, что ты заплатишь за уроки вождения? — спросила Люси, сориентировавшись в ситуации с потрясающей проворностью.
— Об этом еще рано говорить. — Джессика сдержалась от того, чтобы не сказать, что это произойдет лишь в том случае, если ее машина будет иметь мотор не больше, чем у швейной машинки.
— И это означает, что я могу остаться здесь? Что ты не потащишь меня обратно домой?
— Ну… — Джессика огляделась вокруг. — Мне кажется, это довольно безопасное место. Должна же самостоятельность где-то начинаться. — Она встала и подала Люси руку. — Ну что, теперь пойдем обратно?
— Вызволять Марка из рук его отца? — Она бросила на мать шутливый взгляд из-под ресниц. — Что он тут делает, кстати?
— Он приехал, чтобы удостовериться, что Марк…
— И что свиньи летают! — усмехнулась Люси многозначительно. — А ты уверена, что он просто не воспользовался этим предлогом, чтобы быть рядом с тобой?
— Не говори глупостей!
Джессика почувствовала, что ее бросило в жар. Ее первым побуждением было все отрицать, объяснить дочери, как далека она от правды, но слишком уж сильный протест, она знала, будет иметь противоположный эффект. Она все еще не решалась посмотреть дочери в глаза, опасаясь, что та сможет прочесть тысячи постыдных и запутанных мыслей в ее глазах.
— Я думаю, он почувствовал ответственность за тебя, потому что даже не представлял, что ты появишься здесь без разрешения. На самом деле он вообще не думал, что ты имеешь к этому какое-то отношение.
— Правда? Ты уверена, что ничего не скрываешь?
— Люси!
Люси засмеялась и оставила эту тему. Они направились к столовой, но Энтони с Марком там уже не застали и пошли дальше.
Люси показала ей университет, свою спальню, крошечную, но отдельную, и затем здание, где проходили занятия изобразительным искусством, — Люси припасла это под самый конец.
Оно было просторным, с большим количеством помещений, и Люси с нескрываемой гордостью провела Джессику в комнату, где у нее проходили уроки рисования.
— Хоть у меня и нет таланта, — объявила она честно, показывая на несколько непонятных карандашных рисунков, лежащих на столе, — все равно приятно этим заниматься.
Джессика взяла толстый лист бумаги и вертела его так и сяк, пытаясь понять, что же на нем все-таки изображено.
— Абстракционизм, — попыталась помочь ей дочь. — Нас учат изливать свои чувства на бумаге.
— Понятно, — сказала Джессика.
Интересно, будет ли оскорбительным поинтересоваться, какие именно чувства эти линии изображают?
— Мне нравится рисовать линии и углы. Это оттого, что у меня способности к математике, — продолжала Люси, словно читая ее мысли.
Джессика ласково улыбнулась сосредоточенно нахмуренной, миловидной, темноволосой девочке- подростку рядом с ней. Впервые за многие годы она чувствовала себя с дочерью спокойно и непринужденно, и это было приятно.
Когда она подняла глаза, то увидела Марка и Энтони, направляющихся к ним, и ее сердце — как всегда при виде Энтони — остановилось на секунду, а потом снова забилось, сильнее и чаще.
Она знала, что Люси смотрит на нее, и поэтому непринужденно улыбнулась.
— Куда вы исчезли? — спросила Люси Марка. — Мы вернулись в столовую, но вас там уже не было, а я ведь еще пудинг не ела.
— Ты три булочки съела час назад, Люси. Лопнуть не боишься?
Они улыбнулись друг другу, как два закадычных друга.
— Хотите что-нибудь перекусить? — Люси посмотрела на Джессику и Энтони. — Или еда в кафетерии не отвечает вашим высоким стандартам? — Эти слова предназначались Энтони, который не подал виду, что его это хоть сколько-нибудь задело.
— Думаю, мы попробуем что-нибудь из местной кухни в ближайшем городе, — сказал он, проигнорировав колкость Люси.
— Ты думаешь? — Джессика посмотрела на него и прочистила горло.
— Да. Марк сказал мне, что у вас двоих занятия через час. Ты еще успеешь, — он весело посмотрел на Люси, — хоть слона проглотить до этого времени.
Они направились к выходу, и Джессика, повернувшись к Энтони, сообщила ему, что не голодна.
— У меня пропадает аппетит, когда я нервничаю, — добавила она. Последние несколько недель
