украшенные собственными перьями. Бриони подумала, что обед слишком пышный для обычного дня. Находившиеся в комнате собаки засуетились, залаяли и начали носиться вокруг стола в надежде поймать оброненную кость. Бриони погладила одну из них, радуясь тому, что хоть кто-то в зале счастлив.
— Работы по укреплению стен почти завершены, — сообщил ей Броун. — Однако и сильные стены не устоят, если сердца слабы. Лорды своенравны. Некоторые уже уехали домой, чтобы отсидеться или, в случае неблагоприятного исхода, уплыть по морю подальше отсюда.
— Я знаю, — отозвалась Бриони.
Ей пришлось выслушать от них немало лживых объяснений и выдуманных причин. При желании она могла бы с легкостью разоблачить любого.
— Пусть едут, лорд Броун, — ровным тоном продолжила она. — Это не те люди, которые нам понадобятся, если дела действительно пойдут плохо.
Она посмотрела на Хендона Толли и его свояченицу Элан. Они сидели близко к середине стола, но словно находились в другом мире. Девушка была окружена поклонниками вроде Дарстина Кроуэла, барона Грейлока. Все, кроме нее, смеялись какой-то шутке Толли.
— Если честно, жаль, что они все не уехали, — сказала принцесса. — Ожидание осады — дело нетрудное, но защищать Южный Предел будет гораздо труднее.
— Беда в другом…
Броун откинулся назад и подождал, пока молодой сквайр отрежет для него кусок мяса и положит на тарелку.
— С каждым малодушным аристократом, бегущим на юг или уплывающим на запад, — продолжил он, когда молодой человек справился с задачей, — уезжает свита из вооруженных воинов, а они нам нужны, все до одного.
Бриони развела руками: что она может с этим поделать? Разве заставишь любить себя, подумала она. Особенно если дело касается не отца, эту любовь уже заслужившего, а дочери. Ей вспомнились лица тех, кто приходил с ней попрощаться. Эти люди приводили какие-то доводы, говорили, что должны ехать домой и защищать свои земли, обещали вернуться с подкреплением, но при этом их взгляды были отсутствующими и пустыми, как на портретах в зале. Она про это вспомнит, если когда-нибудь солнце вновь воссияет над Южным Пределом. Она вспомнит, кто сбежал, а кто остался, накажет одних и наградит других по заслугам. Она должна так поступить ради отца и Кендрика, раз уж сами они не могут защитить свой дом.
Бриони испугалась, осознав, что снова думает об отце как об умершем. Она сделала отвращающий знак против зла — впервые со времен детства, когда няня научила ее этому.
«У отца все хорошо, — говорила она себе. — Вечером напишу ему письмо и отправлю с курьером на корабле, отплывающем на юг. — Ей вдруг стало стыдно. — Я же не сообщила ему о приближающейся войне и мало что рассказала о смерти Кендрика».
Но стоит ли сообщать такие новости человеку, находящемуся в плену? Стоит ли ему говорить, что королевство в опасности и опасность исходит от демонов? Даже в заточении отец, скорее всего, узнал и о Кендрике, и о попавшем в темницу Шасо, даже если не получил последнее письмо. Бриони почувствовала, как сильно скучает по отцу, и у нее перехватило дыхание. А тут еще Баррик… Ей очень хотелось, чтобы он сейчас был рядом, чтобы они остались после обеда вдвоем и обсудили этих ленивых жирных придворных: леди Комфри М'Нил, ее растрепанную прическу и то, как много вина она выпила, или толстого лорда Брачарда — он без малейшего на то основания считал себя остряком и любимцем женщин. Лорд частенько пытался гладить Бриони по волосам и трепать по щеке, когда она была еще девочкой, приговаривая при этом, что из нее вырастет очень красивая женщина.
«Надеюсь, если замок падет, сумеречные существа заберут их с собой и с цепями на шее поведут через мрачные земли, где родился Вансен», — подумала она.
Это были очень жестокие мысли — ведь среди аристократов немало хороших людей. Но сейчас эти крики, звон кубков и ножей делали всех похожими на свиней, расталкивающих друг друга у корыта.
Иерарх Сисел хотел сказать ей что-то, но в этот момент раздался оглушительно громкий хохот красивого и глупого Дарстина Кроуэла. Принцесса вздрогнула. Барона развеселил Хендон Толли, он зашелся смехом, а потом подавился вином, обрызгав свой воротник и камзол, отчего рассмеялись остальные. Шутник встретился с Бриони глазами, и его губы растянулись в довольной улыбке. Она догадывалась, на чей счет относилась шутка Хендона Толли.
— Лорд Толли, — обратилась она к нему, — вы, подобно Ярилу, благословляющему виноградную лозу, одариваете нас сегодня весельем. Без вас мы молчали бы и думали лишь о том, что уготовили нам боги.
Броун, сидевший рядом с ней, кашлянул, а иерарх снова попытался сказать что-то вполне безобидное относительно работ по укреплению крепости и сообщить о своем намерении провести те же работы в храме. Но Бриони не обратила на них внимания. Она и Хендон Толли впились друг в друга глазами. Принцесса ждала от него ответа, остальные затаили дыхание. Зал вдруг притих, и лишь собаки, занятые дележкой костей, рычали под столом.
— Должен сказать, что вы радушная хозяйка, принцесса Бриони, и прекрасно нас развлекаете. Вы заставили нас о многом задуматься, и я почти забыл, что скорблю о смерти своего брата, герцога Гейлона.
— Да, нас всех опечалило исчезновение Гейлона, — ответила она, не обращая внимания на покашливание Броуна. — Особенно тяжело, что он покинул наш замок вслед за убийством моего брата Кендрика.
Все за столом почувствовали неловкость. Даже Кроуэл, вечно готовый повеселиться, раскрыл от удивления рот.
— Все мы сейчас в печали, — громко вмешался Авин Броун. — Потерять двух благородных лордов почти одновременно… Остается надеяться, что лорд Гейлон еще вернется живым.
Толли поднял брови и слегка улыбнулся, с удовлетворением ожидая, как на это отреагирует принцесса: согласится ли она принять перемирие, предложенное Броуном. Его самоуверенность была оскорбительна. При мысли о том, что Хендон чувствует себя в полной безопасности, устраивает словесную перепалку с царствующей принцессой в ее собственном доме, за ее собственным столом и заставляет ее придумывать выход из щекотливой ситуации, Бриони просто выходила из себя.
Она не хотела искать выход. Не сегодня.
— Многие надеются, что Гейлон появится снова после столь таинственного исчезновения. А вот мой брат Кендрик не вернется уже никогда. Во всяком случае, в этой жизни.
Брови Толли взлетели еще выше. Удивительно, как он одновременно похож и не похож на своего брата — Бриони никак не могла к этому привыкнуть. Она никогда не любила Гейлона, считала его слишком сухим, самодовольным и туповатым, но в его младшем брате проглядывало безумие. Он как будто распространял вокруг себя запах серы.
— Неужели ее высочество думает, будто мой брат, герцог, глава семьи, веками верой и правдой служившей короне Южного Предела, может иметь отношение к смерти принца-регента? — спросил Толли.
— Остановитесь! — призвал их Сисел. Голос иерарха прозвучал твердо, превозмогая легкую дрожь. Он заговорил раньше Броуна, что выдавало его крайнюю обеспокоенность. — Чудовищно говорить и думать такое, когда наши солдаты отправились на встречу с опасным врагом.
— Прекрасно сказано, — прорычал Авин Броун. Некоторые лорды — те, кто был благороднее или, возможно, трусливее, — с готовностью закивали, желая, чтобы обмен колкостями, накаливший атмосферу в зале, побыстрее закончился.
