существа — двигались туда и сюда, возникали из тумана и вновь исчезали в нем. Кто-то нападал, кто-то защищался. Те голоса, что Реймон сначала принял за голоса своих товарищей, на самом деле принадлежали появившимся существам. Они разговаривали и пели на незнакомом ему языке. Создания из лохмотьев, выползавшие из кустов, были лишь частью множества странных тварей, танцевавших и бормотавших что-то в пелене тумана. Некоторые из них напоминали тени — бестелесные, как туман. Вокруг все еще слышались человеческие крики и лошадиное ржание, но постепенно они слабели. Туман становился плотнее — почти как камень — и поглощал их.
Вдруг несколько крошечных красноглазых созданий, вроде злобных бородатых детей, выскочили из травы и ухватились за стремена коня. Животное в панике заметалось, пытаясь вырваться. Ветки били Реймона по лицу. Вдруг чья-то сильная рука стащила его с седла и швырнула на землю. От удара дыхание Реймона остановилось, и сознание померкло.
Когда Реймон очнулся, он чувствовал себя абсолютно разбитым. Открыв глаза, он увидел над собой лицо: кто-то смотрел на Реймона из тумана, по-прежнему стелившегося над дорогой. Лицо казалось невероятно красивым, но холодным и безжизненным, словно лик бога в храме Тригона. Реймон перестал дышать, надеясь обмануть демона, но это не помогло. Кожа существа была совсем бледной, а глаза светились, словно пламя свечей сквозь толстые стекла храма. Реймон подумал, это мужское лицо, хотя трудно судить о демоне как о человеке. Потом лицо исчезло, растворилось в подступившей мгле — и мир погрузился во мрак.
Реймон Бек крепко зажмурил глаза и втянул в грудь воздух, ожидая смерти. Он лежал так довольно долго, пока не затекла спина и не заболели ребра. Кровь стучала в голове, тело ныло от ушибов и порезов.
Наконец Реймон решился открыть глаза. Туман исчез. В тени глубокой лощины сквозь листья деревьев просвечивало голубое небо.
Он сел и осмотрелся. Лощина была пуста.
Морщась от боли, но стараясь не шуметь, Бек с трудом поднялся на ноги и обошел усыпанную сломанными ветками полянку, где упала его лошадь. Лошади он не нашел. Стояла жуткая тишина — ни человеческих криков, ни ржания коней. Бек приготовился увидеть страшную картину и постарался держать себя в руках.
Он вышел на дорогу. Там, пощипывая траву, стояла лошадь, будто поджидала Реймона. Это был не его конь — какой-то другой из каравана. Животное тяжело дышало. Больше ничего особенного Реймон не заметил. Он подошел к лошади. Та слегка вздрогнула, но позволила похлопать себя, а вскоре и вовсе успокоилась, принялась снова щипать траву.
Дорога была пуста. Десятки людей, дочь принца и ее вооруженные воины, кони, мулы, повозки с шерстью, целая армия напавших на них чудовищ — все исчезло. Бесследно. Как и туман.
Ужас скрутил Бека, словно чья-то крепкая рука, под ложечкой засосало, и его стошнило. Он вытер рот и поспешил сесть в седло, проклиная боль в спине. Его товарищи исчезли без следа. Он понятия не имел, где их искать. Впрочем, искать он никого не собирался, потому что ни на минуту не хотел задерживаться в этом проклятом месте. Ему хотелось одного: скакать и скакать, пока не доберется до ближайшего жилья.
Он знал, что больше никогда в жизни не приблизится к этим холмам. Даже если ему придется отказаться от доли в семейном деле, а его жена и дети будут побираться ради куска хлеба, он все равно не поедет сюда.
Реймон пришпорил коня и двинулся на восток, пригнувшись к шее лошади и обливаясь слезами.
Наступило раннее утро, но Бриони, несмотря на страшную усталость, так и не сомкнула глаз. Всю ночь она лежала, глядела в темноту и прислушивалась к дыханию Мойны, Розы и еще трех молодых придворных дам, оставшихся в замке накануне похорон Кендрика.
«И как они могут спать, — удивлялась она про себя. — Неужели они не понимают, что наши жизни в опасности, что королевство вот-вот погибнет?»
Если Шасо в одиночку совершил это убийство, совершенно невозможно понять, зачем он это сделал. Кому теперь можно доверять? Если же, невероятным образом, его подкупили, или кто-то другой убил Кендрика, а обвинение пало на Шасо — значит, жестокий удар нанесен в самое сердце семьи Эддонов преднамеренно. Враг напал на них в их собственном доме, в ночи. Как после этого можно заснуть?
Сердце у нее сильно забилось за миг до того, как она различила какой-то новый звук: в дверь комнаты тихо постучали. Она знала, что за дверью дежурят стражники. Даже беспечный болван Феррас Вансен не оставит ее без охраны в такую ночь. Бриони накинула плащ прямо поверх ночной рубашки — в комнате было прохладно — и направилась к двери.
«Но ведь и Кендрика охраняли, — вспомнила она, и от этой мысли по телу побежали мурашки. — Он, наверное, тоже считал, что находится в безопасности».
— Принцесса? — Голос звучал очень тихо, но Бриони его сразу узнала.
Ее сердце вновь сжалось от страха, теперь по другой причине. Она шагнула к дверям, но тут же остановилась и спросила:
— Чавен? Это вы? Действительно вы?
— Да, это я, — ответил из-за двери врач.
— Мы тоже здесь, ваше высочество. Не бойтесь, откройте дверь!
Бриони узнала хрипловатый голос одного из солдат; имени его она не помнила.
В последние дни принцесса пережила столько ужасных событий, что ей стоило труда не вздрогнуть, когда дверь распахнулась. В ярком свете факелов за порогом стоял Чавен со стражниками. Лицо врача было серьезным и изможденным, но в его глазах Бриони не увидела того, чего так боялась.
— Что-то с братом?
— Да, моя госпожа. Нет, ничего страшного. Я пришел сообщить вам, что в его болезни наступил перелом. Конечно, принц поправится не скоро, но я уверен — жить он будет. Он зовет вас.
— Милосердная Зория! Спасибо всем богам! — Бриони опустилась на колени и склонила голову в молитве.
Казалось, она должна быть на седьмом небе от счастья, но вместо этого у нее закружилась голова. Как только страшная опасность миновала, оцепенение, помогавшее принцессе держать себя в руках, моментально исчезло. Девушка попыталась встать, но зашаталась и стала падать. Чавен и один из стражников подхватили ее.
— Мы выживем, — прошептала она.
— Да, принцесса, — ответил врач. — Однако сейчас вы отправитесь в постель.
— Но Баррик!…
Комната по-прежнему вращалась перед ее глазами.
— Я скажу ему, что вы придете, как только начнет светать. Скорее всего, он уже спит.
— Чавен, передайте брату, что я люблю его.
— Непременно, — пообещал Чавен.
Бриони позволила уложить себя в постель. Она думала о бедном Кендрике, чье тело сейчас находилось в руках девственных жриц Керниоса. Стены комнаты продолжали медленно кружиться вокруг принцессы, и мысли о брате не смогли придать ей достаточно сил.
