– Как самочувствие, хорошее? – поинтересовался он.
– Конечно, босс. – На виске Грегора был едва заметный шрам, но в остальном полуживая повязка сделала свое дело: сняла опухоль, содействовала заживлению, ликвидировала почти весь шрам, а затем, в последней стадии, превратилась в полуживую мозоль и отвалилась.
– Грегор, обе стороны угрожают. Я предвижу здесь определенную опасность.
Грегор пожал плечами:
– Что еще нового?
– Боюсь, что оба наши клиента не удовлетворятся, пока не заполучат реликвию.
– Я буду осторожен. Не беспокойтесь, босс. Я, так же, как и все, хочу сохранить свою шкуру.
– Дело не в этом. Дело в том… – Мейстрал сделал вид, что колеблется. – Я предпочел бы, чтобы наших друзей-империалистов постигло разочарование.
Грегор ухмыльнулся. Наклонился вперед:
– Я тоже. Как нам это сделать?
Где-то в глубине ленивых ваз Мейстрала затаилась улыбка. Все получалось гораздо легче, чем он предполагал:
– Мне пришло в голову, что реликвия, должно быть, пережила серьезные сражения. Было бы просто позорным, если бы Империя, получив артефакт, обнаружила, что в него попали один-два разрывных заряда.
– И она оказалась стерилизована?
Мейстрал поднял руки ладонями кверху.
– Они вряд ли смогли бы обвинить в этом НАС.
Грегор давился от смеха:
– Это очень здорово, босс.
– Разумеется, Роману незачем знать. Не то чтобы он был проимпериалистски настроен, просто он не одобрит надувательства по отношению к клиенту.
Грегор заговорщически подмигнул:
– Нет проблем. Мои глаза ничего не видят.
– Но если мы собираемся продать Империи сперму Его Величества, наши друзья из Созвездия, вероятно, потребуют доказательств того, что она стерилизована.
Грегор нахмурился:
– Улавливаю. Каким-то образом нам надо знать Йенсен и ее друзьям, что образец стерилизован, прежде чем передать его империалистам. – Он озадаченно покачал головой. – Трудная задачка, босс.
Мейстрал поднял руку.
– У меня есть идея, Грегор, – произнес он. – Посмотрим, согласишься ли ты.
– Барон Синн. Ваш покорный слуга.
– Граф Квик. Всегда к вашим услугам.
– Мое консульство уполномочило меня назначить цену в двести. – Это была ложь. Синн использовал свой собственный кредит – он, как и генерал Джералд, понимал, что пока просьба дойдет по официальным каналам, пройдет слишком много времени.
– Буду передать, мой барон. Мой благодарность.
Барон вернул телефон роботу и бросил взгляд из-под киббловых деревьев в сторону ожидавшей на крокетном корте графини. Вид у нее был не слишком радостный.
Не везет ей, подумал барон, возвращаясь на корт и весело помахивая молотком. По каким-то причинам ее игра разладилась. У барона был реальный шанс выиграть вторую партию.
– А потом из засады выскочило это гигантское существо. Замаскированное под куклу, ни больше, ни меньше. Он, должно быть, был ненормальный. Схватил меня, трепал по всему дому и все время задавал вопросы о мисс Йенсен.
– Это, должно быть, было ужасно.
– Он меня все время душил. Не давал мне говорить. Если бы он убрал руки с моего горла, я бы не смог сказать ему ничего Я едва знаком с этой женщиной. Пока вы мне не сказали, я понятия не имел, что ее освободили. Если бы не ваш человек, вне всякого сомнения, я бы сейчас лежал мертвым в доме моего дяди.
– Вы думаете, это было то же лицо, что ограбило дом вашего дяди?
– Мне приходило это в голову. Но это означало бы, что кража как-то связана с нападением на мисс Йенсен, а я не могу придумать, какая тут может быть связь.
Николь улыбнулась, в ее голове теснились собственные предположения:
– Да, – произнесла она, – совершенно непонятно.
Лейтенант Наварр оперся подбородком на руку и задумчиво заговорил:
– Это напоминает мне пьесу, которую я видел в Помпеях. Странная сложная пьеса, написанная одним из
