они по мокрой густой траве. Восходящее солнце казалось размытым сияющим пятном над серым горизонтом.
— Молодой Аспитис! — сердечно сказал Леобардис. — Какие новости? — Если у него и были не лучшие отношения с собственным сыном, он должен хотя бы проявлять снисходительность к друзьям Бенигариса, даже если речь шла об Аспитисе, которого он считал наименее приятным представителем дома Превенов.
— Разведчики только что вернулись, мой герцог. — Граф, стройный, красивый молодой человек был страшно бледен. — Мы меньше чем в пяти лигах от стен Наглимунда, мой лорд.
— Хорошо. Если Господь будет милостив к нам, мы окажемся там к концу дня.
— Но Элиас опередил нас. — Аспитис взглянул на сына герцога. Бенигарис тряхнул головой и выругался про себя.
— Он уже осадил крепость? — удивленно спросил Леобардис. — Как? Он научил свои войска летать?
— О нет, мой лорд, это не Элиас, — поспешил поправиться Аспитис. — Это большое войско под флагом Вепря и Копий — знамена графа Гутвульфа Утаньятского. Он от нас в полулиге или около того, и он не пустит нас к воротам.
Герцог облегченно покачал головой:
— Сколько человек у Гутвульфа?
— Около ста лошадей, мой лорд, но Верховный король не может намного отстать от него.
— Что же, это мало должно нас беспокоить, — сказал Леобардис, направляя коня к одному из маленьких ручьев, пересекающих луговые земли на восток от Гринвуда. — Пусть Верховный король и его войска там и томятся. Мы понадобимся Джошуа на близком расстоянии, где сможем беспокоить осадивших и держать открытыми их линию обороны, — с громким плеском он въехал в поток. Бенигарис и граф Аспитис тоже пришпорили коней.
— Но, отец, — сказал Бенигарис, догоняя его. — Подумай только! Наши разведчики говорят, что Гутвульф опередил армию короля всего с сотней рыцарей. — Аспитис согласно кивнул, и Бенигарис сдвинул брови, стараясь, чтобы его слова звучали как можно убедительнее: — Нас втрое больше, а если послать вперед гонцов, к нам присоединятся и войска Джошуа. Мы раздавили бы Гутвульфа о стены Наглимунда, как между молотом и наковальней. — Он улыбнулся и хлопнул по закованному в доспехи плечу отца. — Подумай, как это понравится королю Элиасу — ему придется дважды подумать, верно?
Некоторое время Леобардис молчал. Он оглянулся на развевающиеся знамена своих легионов, растянувшихся по лугам на целую милю. Солнце на минуту пробилось через дымку облаков, окрасив пригнувшуюся от ветра траву. Это напомнило ему Лекелендский восточный зал его дворца.
— Зовите трубача, — вымолвил он. Аспитис повернулся и прокричал приказание.
— Хеа! Я пошлю всадников в Наглимунд, отец, — сказал Бенигарис, с облегчением улыбнувшись.
Герцог видел, как сильно жаждал славы его сын, но этот подвиг принесет славу и Наббану.
— Выбери лучших, сын мой, — крикнул он, когда Бенигарис поскакал к войскам. — Потому что мы должны опередить время! — Он повысил голос до крика, и головы его легионов повернулись к нему: — Скачите, легионы! За Наббан и Мать Церковь! Да страшатся наши враги!
Бенигарис вскоре вернулся доложить, что гонцы отправлены. Герцог Леобардис приказал трубачу замолчать и потом затрубить снова. Огромная армия помчалась вперед. Когда они выезжали из Иннискрика, копыта стучали, раскатываясь барабанной дробью по лугам и долинам. В мутном утреннем небе сияло солнце, и по ветру полоскались голубые с золотом знамена. Зимородок летел к Наглимунду.
Выводя из ворот Наглимунда сорок конных рыцарей, Джошуа все еще не надел свой ничем не украшенный шлем. Арфист Сангфугол выбежал следом, протягивая ему что-то; принц натянул поводья, и лошадь перешла на шаг.
— Что тебе? — нетерпеливо спросил он, оглядывая туманный горизонт.
Арфист задыхался.
— Это… знамя вашего отца, принц Джошуа, — сказал он, передавая сверток. — Привезено… из Хейхолта. У вас нет никакого знамени, кроме Серого Лебедя Наглимунда — а что лучше Дракона и Древа могли бы вы желать?
Принц посмотрел на красно-белое знамя, полуразвернутое у него на коленях. Глаз огненного Дракона сурово сверкал, как будто кто-то угрожал древу, вокруг которого он обвился. Деорнот, Изорн и еще несколько ближайших рыцарей выжидательно улыбались.
— Нет, — сказал Джошуа, передавая знамя обратно Сангфуголу. Взгляд его был холоден и суров. — Я не мой отец. И я не король.
Он повернулся, намотал поводья на правое запястье и поднял руку.
— Вперед! — воскликнул он. — Мы идем навстречу друзьям и врагам.
И отряд двинулся вперед по узким улочкам города. Цветы, брошенные провожающими со стен замка, падали на грязную, разбитую дорогу за их спинами.
— Что ты там увидел, риммер? — нахмурившись, спросил Таузер. — Что ты там бормочешь?
Маленький отряд Джошуа цветным пятнышком исчезал в тумане.
— По краю горы к югу спускаются всадники, — ответил Ярнауга. — Мне не кажется, что их много, но то далеко. — Он прикрыл глаза, как бы вспоминая что-то, потом снова открыл их, всматриваясь вдаль.
Таузер непроизвольно начертал знак древа: глаза старого риммера были ясными и свирепыми и светились, как сапфировые лампы!
— Голова вепря на скрещенных копьях, — прошипел Ярнауга. — Чье это?
— Гутвульф, — смущенно сказал Таузер. Судя по тому, что видел на горизонте старый шут, северянин наблюдал за призраками. — Граф Утаньята, Рука Короля.
Рядом на стене леди Воршева тоскливо смотрела вслед исчезающему отряду принца.
— Он идет с юга, опережая основную армию Элиаса. Кажется, Леобардис увидел его. Наббанаи повернули к югу, как будто навстречу ему.
— Сколько… сколько человек? — спросил Таузер, чувствуя, что перестает понимать, что происходит. — Как тебе удается видеть все это? Я ничего не могу разглядеть, а мое зрение, это единственное, что не…
— Сто рыцарей, может быть даже меньше, — перебил его северянин. — Вот что меня беспокоит: почему их так мало?
— Боже милостивый! Что затеял герцог? — выругался Джошуа, поднимаясь в стременах, чтобы лучше видеть. — Они повернули на восток и на полном ходу мчатся к южным горам! Он потерял разум?
— Смотрите, мой лорд! — крикнул Деорнот. — Смотрите, там, у
