Он отсутствовал семь лет по их счету. Для него — это могло быть меньшим или гораздо большим, но семь лет было подходяще.
По одному году за каждого из Отряда Хаоса, кто был убит на Голгофе.
Тамакен, Иннакен, Такуэн, Таданакенн, Тетсукен, Рикайджи, он сам.
'На Границе время идет иначе.' — говорил он. Тогда он не понимал по–настоящему, что это значит.
Семь лет для них.
Десятилетия для него.
Темный огонь в его глазах горел и прежде, но сейчас они пылали яростью — укрощенной, но не гаснущей. Его походка всегда была уверенной и гордой, но теперь он шагал, как человек, знающий что никто не властен над ним.
Денн'бок всегда висел у него на поясе. Теперь же он он носил кое–что еще.
Дэчай.
Один из двух подарков, которые он получил от Примарха за его труды на Голгофе. Потерпел он неудачу или нет — он заплатил.
Дэчай был первым.
Информация была вторым, и куда более ценным.
Он шагал вперед, и наслаждался испуганными взглядами, что бросали на него прохожие. Итак, они позволили себе забыть о его существовании, быть может — надеялись на его кончину, но — при должной подсказке — они все же вспомнили.
Возможно, все еще осталась надежда.
Он остановился и взглянул на Храм Варэнни. Высокий и величественный, доминирующий в небе Йедора. Внутри собиралась толпа, доносились молитвы и песнопения. И еще больше народа должно было быть вне храма, за городом, у холмов.
Второй раз в жизни Парлэйн пришел как раз ко времени похорон.
Он ждал, один в темном зале. Он умел ждать. Большинству своих умений он научился сам, по крайней мере тем, что были важны. Важнейшим из тех умений и самым трудным для обучения было терпение, но в конце концов он ему научился.
Хотя он все равно жаждал действия. Слова Примарха пылали в нем. Его рука постоянно тянулась к денн'боку на поясе, словно желая убедиться что он на месте.
Парлэйн ждал брата.
Он хотел печалиться. Он хотел рычать, он хотел выкрикнуть свою ярость небесам, но он не был просто воином. Он был спасителем Голгофы, лордом Широхиды, сыном Дераннимер. Ему не дозволены печали менее знатных.
Он поднял взгляд, когда моргнул свет, и увидел Вашока задолго до того, как Вашок увидел его. Его брат изучал благочестие и послушание, а не скрытность. Кроме того Парлэйн постарался развить свое ночное зрение насколько это было возможно. Это была обычная слабость для его народа, и не та которую он мог себе позволить.
Вашок, наконец, увидел его и вздрогнул. Он быстро отступил назад.
— Входи, братец. — сказал Парлэйн. — Попытайся бежать, и я без труда поймаю тебя.
Вашок замялся. Он был высок и властно выглядел, одетый в красивую белоснежную накидку, с серебряной и голубой вышивкой. Всегда было известно что он собирается вступить в Орден. Согласно тому, что слышал Парлэйн — последние семь лет он хорошо служил ему.
— Почему я должен тебе подчиняться? — в конце концов сказал он.
— Потому что ты хочешь знать — зачем позор семьи вернулся домой спустя семь лет, и потому что ты хочешь знать — что же я знаю о смерти нашей сестры.
Вашок смотрел на него, с презрением в светлых глазах. Наконец он вошел, и сел напротив Парлэйна.
— Я надеялся что ты умер. — сказал он. — Так долго ничего не было слышно... Я надеялся, что ты мертв.
— Готов поспорить, что надеялись многие. Меня труднее убить, чем ты можешь себе представить, братец. И в этом отношении я, похоже, больше всего отличаюсь от остальной нашей семьи.
— Итак. — ответил Вашок, настороженный металлом в словах Парлэйна. — Почему ты вернулся?
— Момент был... подходящим. Я был готов умереть. Я хотел умереть. Ты любил когда–нибудь братец? Я знаю что нет. Узнать любовь и потерять ее... Это судьба, которой я не пожелаю даже тебе. Я был готов умереть, с честью как подобает воину...
— Твои воинские обычаи мертвы и забыты! Ваше время прошло! Твои родители сражались и рисковали всем, чтобы стало так; ты же всегда демонстрировал лишь презрение ко всему, чего они добились.
— Я всегда уважал выбор нашей матери, и не перебивай меня больше. Как я сказал, я был готов умереть, когда получил кое–какие... интересные сведения. Я узнал что Катренн, наконец, вышла замуж за Дерулана. Судя по всему — они счастливы. У них есть дочь. Она здорова и весела. Мне было сказано, что она похожа на нашу мать во всем, кроме цвета глаз.
— Знаешь, что еще я услышал? Ни у кого из остальных нас детей нет. Ты принес обет безбрачия. Затренн не желает брака. Немерант ухаживает за бесплодной. У Маривы был выкидыш, и она не сможет иметь детей. У остальных из нас детей нет.
— Дочь Катренн — единственная внучка Валена и Дераннимер.
— И? — сказал Вашок. — Ты стал так мнителен, что видишь умысел там, где его нет? Затренн еще может жениться. Немерант может выбрать другую. Марива может исцелиться. Ты можешь завести ребенка. Я могу покинуть Орден Предвестия Света и жениться.
— Во все, кроме последнего, я мог бы поверить, братец. Ты же никогда не покинешь Орден. Ты чересчур любишь власть. И я не ищу заговор там, где его нет. Он сам ищет меня. Как умерла Катренн?
— Болезнь. А она не знала покоя, и перегрузила себя работой.
— А Дерулан?
— Он ушел в монастырь.
— Так где их дочь?
— На моем попечении, конечно же. Если ты и так знаешь это — зачем спрашивать меня?
— Ты хочешь знать все, что знаю я? В точности?
— Ты ничего не знаешь, и какая разница если даже это и не так? Ты изгой. У тебя нет звания, титула или союзников. Ты зовешь себя Лордом Широхиды, думаешь нам это неизвестно? Широхида — сгоревшие развалины, там ничего не осталось. Ты шут, брат — если ты действительно мой брат. Должно быть ты, как и мы, знаешь эти слухи. Ты непохож ни на кого из нас, ни на мать ни на отца.
— Слухи лишь сотрясение воздуха, но если ты хочешь слухов, братец то вот для тебя несколько. Катренн умерла не от болезни. Это был яд замедленного действия, подсыпанный ее маркабской ученицей. Помнишь, та которую, по твоему настоянию, она учила нашим обычаям в части религии и правлении. Ты не мог сделать этого сам, братец? 'Минбарцы не убивают друг друга.' И так, поручив убийство чужаку, ты сохранил свои руки в святой чистоте?
— Чужаки нечисты. Они не могут быть связаны нашими обычаями.
— А сама маркабка? Я так полагаю — она в горести вернулась к своему народу? Или же по дороге с ней случилось несчастье? Путешествия в космосе все еще довольно опасны?
— Чужаки связаны нашими законами не более, чем мы защищаем их.
— Почему? Скажи мне, наконец.
— Только не убеждай меня, что тебе это еще не известно.
— О, я знаю. Но я хочу услышать от тебя — почему ты убил нашу сестру.
— Я ничего не делал! — Он вскочил и начал обходить вокруг него. — Катренн умерла не от моей руки. На мне нет ее крови. Если бы она только послушала.... Все что ей было нужно — это прислушаться. Кровь Валена — особенная. Ее дети будут особенными. От ее потомства произойдет тот, кто через тысячу лет будет нужен, чтобы сражаться с Тьмой когда она вернется. Наша линия должна быть защищенной, ее
