встречал.
Прежде чем сэр Бернард смог ответить, к ним подошел Консидайн, и все они как-то непроизвольно встали.
— Видите, — сказал он, — оказывается, есть такие, кто готов рискнуть.
— Вы хотите сказать, — скептически произнес сэр Бернард, — что ваш друг собирается совершить самоубийство, а потом хочет оживить свое тело?
— Именно так, — сказал Консидайн.
— Он фанатик, — сэр Бернард вздохнул. — А я надеялся, что этот человек нормален. Вы мне не нравитесь, мистер Консидайн, если неприязнь когда-нибудь чего-нибудь стоила.
— Ну, тогда и мне следовало бы презирать вас, сэр Бернард, — ответил Консидайн, — но у меня нет к вам неприязни. Прежде чем умереть, вы узнаете, что мир создается заново.
Едва он успел это сказать, как с улицы донеслись звуки, напоминавшие отдаленные аплодисменты. Впрочем, не узнать их было невозможно. Где-то стреляли пушки. Филипп с Роджером вскочили, сэр Бернард повернул голову к окну. Наблюдая за ними, Консидайн улыбнулся.
— Ах, неужели это африканские самолеты? — иронично спросил он. — Неужели разуму не удалось уберечь свою столицу?
Послышались крики, топот бегущих ног, свисток, на большой скорости промчались несколько машин. Сэр Бернард опять посмотрел на Консидайна.
— Значит, вы бомбите Лондон? — вежливо спросил он.
— Я? — удивился Консидайн. — Разве я Верховный Исполнитель? Спросите евреев, верящих в Мессию, или мистера Ингрэма, верящего в поэзию, или вашего сына, верящего (как я полагаю) в любовь, или короля, верящего в монархию, спросите их, какая сила угрожает сегодня Лондону. И спросите заодно, может ли слава победить порох?
— Я полагаю, может, если будет использовать динамит, — сказал сэр Бернард. — Извините, в данных обстоятельствах нам лучше уйти. Кстати, если вашего друга разнесет бомбой, ему будет довольно трудно оживить себя, не так ли?
— Христианская церковь долгое время полагала, что это можно сделать, — сказал Консидайн. — Но я забыл, что вы даже не христианин.
Вмешался Роджер.
— Боже мой! — резко сказал он. — Так это все-таки бомбежка?
Консидайн сменил тон с насмешливого на серьезный.
— Успокойтесь, — сказал он. — Миссис Ингрэм находится в полной безопасности. Разве что ей может угрожать толпа, эти испорченные слуги восторга… Единственными смертями сегодня будут жертвы преданности.
Сэр Бернард пошел к двери, побледневший и озадаченный Филипп последовал за ним. Роджер на мгновение задержался.
— Не знаю, следует ли мне ненавидеть вас или восхищаться вами, — сказал он, — не уверен также, кто из нас сумасшедший. Но…
— Но в любом случае, — перебил Консидайн, — в стихах заключено больше, чем в разговорах о ритмах и размерах, и вы это знаете. О, слышите? Это совсем другие разговоры.
Опять послышались выстрелы, и Роджер выбежал вслед за друзьями.
Глава шестая
МЕССА В ЛАМБЕТЕ
Прежде чем сэр Бернард и Филипп добрались до Колиндейл-сквер, в городе опять воцарился покой. Налет, если это был налет, по-видимому, отразили, хотя дома, когда они вернулись, никто не спал. Кейтнесс ждал их в библиотеке с нетерпением, но без признаков чрезмерного беспокойства. Он знал не больше них. Временами вдалеке слышались выстрелы, но примерно через час прекратились и они. Полиции было предписано заверять население, что все в порядке и (не столь громко) что ущерба и разрушений нет. В общем-то, это соответствовало действительности, если говорить только о материальном ущербе. Моральный ущерб отрицать было трудно. Волнения, охватившие Лондон, были куда более значительными, чем при начале немецких бомбардировок, поскольку негритянского варварства боялись сильнее, чем прусского. Лондон прятался и дрожал, ему угрожали джунгли и обитавшие в них жуткие существа. И хотя налет занял по времени не более четверти часа, все же он случился. Возможно, утром страх расползется по городу, но пока темнота и одиночество не позволяли ему выходить за стены Домов и квартир.
Кейтнесс с большим вниманием выслушал отчет сэра Бернарда. Конечно, он порывался обсудить услышанное, но его позиция, хотя и враждебная по отношению к тому, что происходило в доме Консидайна, все же мало отличалась от позиций самого Консидайна. Кроме того, Кейтнесс никак не хотел соглашаться с двухсотлетним возрастом Консидайна, а сэру Бернарду сейчас меньше всего хотелось спорить на эту тему.
— Если бы он относился к вашей конфессии, ты бы сказал, что это чудо, — вздохнул сэр Бернард. — Для объяснения необычного ты бы прибег к сверхъестественному. Но не это сейчас важно. Главная проблема в том, является ли он Верховным Исполнителем.
— Но, судя по его поведению, так оно и есть, — сказал Кейтнесс.
— Знаешь, высокопарному красноречию никогда нельзя доверять, — сказал сэр Бернард. — Он может быть просто сумасшедшим. А если это так, нет никакого смысла говорить о нем с премьер-министром. Даже если я поговорю, его там, разумеется, уже не будет.
— Ладно. Тогда расскажи-ка мне об этом зулусе, — попросил Кейтнесс. — Ты упомянул, что он христианин.
— Он сам об этом сказал мимоходом, пока мы рассуждали о желудке, — сказал сэр Бернард. — Наверное, так он хотел объяснить силу своего пищеварения.
— А сегодня, — продолжал Кейтнесс, не обратив внимания на последнее замечание, — сегодня он был другим?
— Мой дорогой Иэн, ты пока еще не понял мистера Консидайна, — ответил сэр Бернард. — Сегодня все были другими. Роджер погрузился в задумчивость, совершенно ему не свойственную. А… — он бросил взгляд на сына и на ходу перестроил фразу, — а я был совершенно неспособен связно думать. Король же — поскольку все его так называют, пусть так оно и будет — словно пребывал в коме.
Кейтнесс принялся расхаживать взад-вперед по комнате.
— Мне это не нравится, — сказал он. — Совершенно не нравится. А особенно не нравится то, что христианин находится под влиянием или под властью этого человека. Если он способен повлиять на вас…
— Ему-то что может угрожать? — начал было сэр Бернард, но священник его перебил.
— Он явно считает, что владеет какой-то адской силой, — продолжал Кейтнесс, — и если… если по какой-то невероятной случайности он замешан в этом африканском кошмаре — должны ли мы оставлять одного из обращенных под его властью? Он уже причинил немало вреда. Бог знает, что он может с ним сделать. А если он загипнотизирует его?
— Буквально, — спросил сэр Бернард, — или метафорически?
— Какая разница? — отмахнулся Кейтнесс. — Ты полагаешь, одно лучше другого? Нам что, так нужен мученик-христианин?
— Конечно, нет, — сказал сэр Бернард. — Святой Яго! Вперед, Испания! Куда?
Но Кейтнесс не обратил на его иронию никакого внимания. Он застыл посреди комнаты, и сэр Бернард понял, что он молится. Что ж, — размышлял он, — Иэн всегда склонен был призывать на помощь высшие силы под предлогом поиска пути, хотя и был достаточно осторожен, чтобы держать бразды правления в собственных руках. Сэр Бернард не мог припомнить, чтобы Господь когда-нибудь не согласился с Иэном, во всяком случае, в церковных делах. Поэтому он с удовлетворением, подтверждавшим его догадку, услышал слова друга:
