войну?
— Я думаю, он хочет того, о чем говорит, — ответил король, — свободы Африки. Не думаю, что он хочет уничтожить Европу, ему всего лишь нужен континент, где смогут процветать нужные ему учения и будет развиваться его доктрина экстаза.
— Идея войны с Европой могла родиться только в очень возбужденном и не слишком устойчивом воображении, — пожал плечами сэр Бернард.
Инкамаси резко подался вперед.
— Будьте осторожны! — воскликнул он. — Ни в коем случае нельзя недооценивать или презирать его! У него было время на подготовку, он набрал, обучил и вооружил своих людей. У него есть огромное состояние. Думаете, самолеты и подводные лодки, да и пушки тоже так трудно купить или привезти разобранными под видом запасных частей, хлопка, рельс, Библий или станков в нужные порты? И кто когда думал о том, что происходит где-то за тридевять земель в африканской глуши?
— Да, но в африканской глуши живет немало европейцев, — возразил сэр Бернард, — они не могут не видеть приготовлений и не участвовать в них.
— И вы знаете, сколько из них его поддерживают? — саркастически поинтересовался Инкамаси. — Сколько чиновников белой администрации посвящены в Тайны? Так вот, я предупреждаю: атакой на Лондон может руководить белый генерал. Среди Посвященных много белых.
— Среди кого? — переспросил сэр Бернард.
— Среди Посвященных, — повторил зулус. — Это высший, внутренний круг тех, кто многого достиг и полностью вверил свою жизнь воле Бессмертного. Вы знаете, что после вчерашнего ночного налета немногие сбитые летчики застрелились до того, как их успели схватить? Это были Посвященные. Большинство из них, — добавил он, — женщины.
Слушатели вздрогнули.
— Женщины! — воскликнул Кейтнесс. — Неужели он полагается на преданность женщин?
— Послушайте, — в отчаянии воскликнул Филипп, — вы хотите сказать, что офицеры из белых могут служить в африканских войсках?
— Что касается женщин, — сказал сэр Бернард, — в самом начале церковь, если я верно помню, во многом зависела от женщин.
— А что касается офицеров, — резко сказал Роджер, — мистер Кейтнесс мог бы одобрить такой шаг со стороны язычников.
Кейтнесс не обратил внимания на реплику Роджера, только кивнул. Он сказал:
— Ваше состояние объяснялось гипнозом?
Инкамаси развел руками.
— Можете называть это так, — ответил он. — Бессмертный может установить контроль над сознанием, недоступным остается только глубинная сущность человека. Он может подавить мысль и волю — и человек будет пребывать в этом состоянии, пока он или кто-нибудь более сильный не снимет блок.
— Ну, — сказал сэр Бернард, — главное сейчас — отправить записку министру внутренних дел или прокурору, то есть тем людям, которые, по идее, должны следить за Бессмертным. Что ты хочешь сказать, Изабелла?
Изабелла смотрела на Роджера и ответила не сразу.
— Наверное, надо. Вот только поверят ли они в это…
— Однажды я лечил желудок премьер-министру, — задумчиво сказал сэр Бернард. — Начать лучше с него. Как вы считаете? — обратился он к Инкамаси.
— Я сомневаюсь, что вы сможете схватить Консидайна, — ответил король, — это нелегко. Он владеет огромной силой, он — центр и средоточие всех магических учений Африки, ему подвластны все африканские вожди, он объединяет их войска, без него силы повстанцев не смогут взаимодействовать, командующие перессорятся, армии начнут сражаться друг с другом. Я говорю вам это, потому что вы дважды спасли меня, и потому что… в общем, я не думаю, что человечество можно спасти без Бога и разума.
— Да, такие силы объединились чуть ли не впервые в истории мира, — задумчиво протянул сэр Бернард. — Ну а вы?
Король смотрел в пол.
— Я ничего не могу сделать, — сказал он, — поскольку не могу попасть к своим: я не знаю, где формируются и сосредоточиваются войска. Я не хочу помогать Консидайну, хотя мечтаю о свободе Африки. Я не занимаю ни одну из сторон, ни европейскую, ни африканскую. Я отверженный изгнанник.
— Вы гражданин другой страны, — тихо подсказал священник, — горней.
— Но я еще и король! — воскликнул Инкамаси. — Между этим человеком и мной не будет мира. Он сделал меня своей марионеткой, и за это я убью его, хотя дух мой и сойдет вместе с ним в ад.
— Христос спасал вас не ради этого, — попытался образумить его Кейтнесс.
— Я король, — грозно произнес Инкамаси, — и я попру его пятой, я Инкамаси, король.
Розамунда приглушенно кашлянула. Филипп быстро наклонился к ней и попытался взять за руку, но она отняла ее.
— Все нормально, — сказала она. — Я всего лишь почувствовала… все нормально, Филипп.
Сэр Бернард поднялся и посмотрел на свою будущую невестку.
— Ну что же, если вы все согласны…
Роджер чуть отодвинул кресло и еще резче, чем прежде, сказал:
— Хотя вас это и не остановит, но согласны не все.
Наступила мертвая тишина. Роджер смотрел на жену, остальные смотрели на него. Филипп закрыл лицо руками. Сэр Бернард хотел что-то сказать, но его перебил Кейтнесс.
— Что ты имеешь в виду, Роджер? Это же очевидно: мы должны сообщить властям об этом шарлатане!
— Возможно, это ваш долг, — сказал Роджер, — но я совершенно уверен, что не мой. Вы с ним не встречались.
— Сэр Бернард встречался, именно он и решил обратиться к властям, — ответил Кейтнесс.
— Сэр Бернард и я верим по-разному, — сказал Роджер. — Я не могу остановить его, но и участвовать в этом не хочу.
Филипп неожиданно для себя резко встал.
— Роджер, — воскликнул он, — о чем ты говоришь? Ты на его стороне?
— Да, — сказал Роджер. — По крайней мере, я не могу идти против него. Он знает то, чего не знает никто из вас.
— Я тоже это знаю, — произнес Инкамаси, застыв в кресле. — И за это я его убью.
— Это ваше право, — холодно ответил Роджер. — У меня такого права нет. Честно говоря, у меня нет никакого права, кроме как следовать тому, что я вижу, слышу и понимаю. — Он посмотрел на жену. — Разве я не прав?
Изабелла встала и посмотрела ему в глаза.
— Да, дорогой, — просто сказала она.
— Роджер, — мягко сказал сэр Бернард, — это взгляды мистера Консидайна на поэзию так на тебя действуют? Послушай, но разве Данте был из племени банту, а Шекспир — готтентотом? Некоторые из нас все-таки что-то еще читают.
— Читают! — с презрением сказал Роджер. — Видит бог, я не хочу жить вечно, но я вам скажу, этот парень знает много. Я знаю меньше, но верю, что это важно. Важнее, чем что-либо другое на земле. И я не буду помогать вам заморозить это, в то время как моя задача — помогать ему выжить.
— Ты не можешь оставить это Господу? — предложил Кейтнесс.
— Нет, — сказал Роджер, — не могу, черт побери, ведь он поручил это мне. Я знаю ваш довод — все это уже было сделано, смерть побеждена, и поскольку ничего нигде не умирает, нам не нужно беспокоиться о том, что это умрет здесь. Нет, спасибо, я все-таки намерен побеспокоиться. А вот вам беспокоиться нечего. Я не могу остановить вас, я просто не хочу в этом участвовать.
— Теперь я понимаю, — сказал сэр Бернард, — как удалось втянуть в эту авантюру белую администрацию в Африке. Извини, Роджер.
— Не стоит, — сказал Роджер. — Тут не о чем сожалеть. — Он вдруг резко повернулся. — А ты,
