Скрестив пальцы, девушка терпеливо ждала конца пристального осмотра.
– Боже мой! Сходство поразительное! Достаточно и того, что твои буйные кудри в точности такие же, как у Оуэна! Ты мог бы сойти за брата-близнеца моей племянницы, но она гораздо красивее тебя, как и подобает девушке.
– Я собираюсь отомстить за смерть отца.
– Из-за его богатства?
– Нет, миледи, ради его чести. У меня есть вот эти самые руки, чтобы я мог сам позаботиться о себе, а конь и кинжал дадут возможность добраться до Лондона и отбиться от лиходеев.
– Сын Оуэна! – повторяла пораженная тетя Агнес. – Значит, у него все-таки был сын! Странно, что мне не было видения. Обычно я вижу такие вещи, – она снова взглянула на Бронуин. – Ладно, думаю, не будет вреда оттого, что ты возьмешь коня и кинжал себе, но должна сказать, я не чувствую к тебе особой привязанности, хотя обычно испытываю теплые чувства к родственникам.
– Может, если бы у вас было время поближе узнать меня, миледи… – ответила Бронуин, неловко переминаясь с ноги на ногу под пристальным взглядом тетки. – Но я должен ехать. Мне нужно сделать одно очень важное дело.
Агнес похлопала ее по плечу.
– Мне тоже, мальчик. Я должна похоронить любимую сестру и ее мужа. Лучше сделать это до того, как вернется Бронуин со своим мужем. Ни к чему, чтобы и эта тяжесть легла на ее плечи.
– Да поможет вам Бог, миледи.
– Также и тебе, паренек!
Женщина протянула руку и дотронулась до черного локона, выбившегося из-под шапки Бронуин, потом удивленно вздохнула.
– Сын Оуэна! – снова повторила она, направляясь к часовне. – Но почему же я ничего не знала об этом?
Облегчение и горе одновременно охватили Бронуин, когда наконец-то она отправилась на кухню. Девушка была рада, что тетка не узнала ее, но огорчена столь явным помешательством бедной женщины: тетя Агнес видела во сне, как она выходит замуж, и решила, что племянница, вне себя от горя, поехала домой! Просто чудо, что тетя Агнес избежала всеобщей участи!
Зная свою тетю, Бронуин могла предположить, что она бродила в поисках какой-нибудь травы, которая должна была расти в этих краях, или же искала омелу. Тетя Агнес была очень расстроена тем, что лорд Оуэн слишком торопился и не стал искать омелу перед отъездом.
Когда Бронуин вернулась на двор перед конюшней, напихав за пазуху теплых хлебцев, только что вынутых из печи, ее подозрения подтвердились: к седлу коня был привязан пучок зеленых веток с белыми ягодами.
– Какая-то ненормальная прибежала и настояла на том, чтобы я привязал эту метелку к твоему седлу, – холодно и хмуро сообщил ей Вольф. – Говорит, это принесет удачу сыну лорда Оуэна.
Значит, все же тетя Агнес бродила по лесу. Омела спасла ей жизнь. Как знать, не исключено, омела поможет и ей, Бронуин, вернуться в Карадок целой и невредимой! Улыбаясь, она протянула своему спутнику несколько хлебцев из-за пазухи оттопырившейся рубахи, затянутой на талии ремнем, затем осторожно уселась в седло на спину Макшейна.
– И ты веришь в эту чепуху?
– Не стоит смеяться над тем, чего мы не понимаем, приятель, – Бронуин подобрала поводья и сделала Вольфу знак ехать впереди. – Езжайте первым, сэр.
Если и найдется такой безумец, что решится на них напасть, этот гигант в кольчуге не даст ее в обиду, думала Бронуин, удивляясь ширине плеч Вольфа и толщине ляжек, обтянутых кожаными штанами. Без сомнения, тело под этой поношенной выцветшей одеждой покрыто шрамами от ран, полученных в многочисленных боях с врагами, какому бы лорду наемник ни служил. Но, прежде всего, он хранил верность самому себе, так уж был воспитан, и, во вторую очередь, – человеку, предложившему за его услуги самую высокую плату.
Странно, но Бронуин чувствовала себя в безопасности, несмотря на их недавнюю стычку. Теперь она понимала, что это была проверка. Ей приходилось и раньше видеть, как оруженосцы и рыцари подобным образом испытывали своих новых знакомых. «Как петухов на гумне, когда они дерутся за право клевать первыми», – подумала она, криво усмехаясь. Испытание она прошла, иначе Вольф не разрешил бы ей с ним ехать. Эта мысль принесла Бронуин большое удовлетворение, однако Вольф, таким образом, утвердился в своем праве командовать.
Во время путешествия Бронуин не собиралась ограничиваться приготовлением пищи и собиранием хвороста. Наемник мог бы показать ей, как пользоваться кинжалом, чтобы ее умение обращаться с оружием хоть немного превысило тот жалкий уровень, что вызвал его насмешку. И тогда у нее на самом деле появится возможность отомстить за человека, для которого, прежде всего, была важна честь, а не деньги, и который считал, что имеет дело с таким же благородным рыцарем, как он сам, а не с низким алчным убийцей – за единственного человека, достойного ее уважения и любви… – за отца, лорда Оуэна Карадокского.
ГЛАВА 3
По мере того, как день приближался к вечеру, Бронуин все с большим беспокойством начинала осознавать, что выносливость ее спутника просто безгранична. Он мог сколь угодно долго ехать, милю за милей, вовсе не делая остановок, в то время как она привыкла часто останавливаться. Когда естественные надобности заставили ее забыть о голосе разума, она была вынуждена отстать, а потом пустить коня в галоп, чтобы догнать Вольфа, нисколько не сбавившего хода, словно она и не терялась. Так что молоко в обтянутой кожей фляжке, которое добросердечные монахи по ее просьбе дали ей с собой в дорогу вместо эля, осталось нетронутым, но вряд ли оно взбодрило бы больше, чем быстрый темп, заданный Вольфом.
Поэтому не удивительно, что они к концу дня не только добрались до Честера, но и, к неудовольствию Бронуин, проехали мимо соблазнительных запахов харчевен, подкрепившись лишь в нескольких милях от города хлебом, припасенным Бронуин. Рассеянные по пути деревни настойчиво искушали ее бросить своего
