Барреры в мексиканском правительстве не прослышали и не вмешались. И провернуть все следует чистенько: без шумихи и суеты, и уж конечно, никаких убитых сальвадорцев.
Арт взглянул на часы: 4:57.
Три минуты до часа «Ч» — начала операции.
Бриз доносит запах палисандра, напоминая Арту о Гвадалахаре. Верхушки деревьев видны над стеной, их лиловые листья кажутся серебристыми в ярком лунном свете. По другую сторону слышно, как мягко плещут о песок волны.
Идеальное местечко для влюбленных, думает Арт.
Ароматный сад.
Настоящий рай.
Что ж, будем надеяться, что рай вот-вот будет потерян, на этот раз навсегда, что Тио спит крепким сном, одурманенный сексом, в послелюбовном угаре, из которого его грубо выдернут. Перед Артом возникла картинка: Тио тащат с голым задом в фургон. Чем больше унижений, тем лучше.
Он слышит шаги, потом видит: охранник шагает в его сторону, небрежно шаря лучом фонаря — ищет затаившихся грабителей. Арт вжался в стену.
Ослепительный свет бьет прямо в глаза.
Охранник тянется к кобуре, но тут матерчатая удавка захлестывает ему шею, и Рамос отрывает парня от земли. Глаза охранника вылезают из орбит. Язык вываливается. Рамос опускает потерявшего сознание человека на землю.
— С ним все будет в порядке, очухается, — замечает Рамос.
Ну и слава богу, думает Арт, потому что гражданский мертвый может загубить и без' того ненадежное соглашение. Он смотрит на часы, стрелки показывают ровно пять, сейчас коммандос должны показать себя суперсолдатами. В эту секунду Арт слышит глухой взрыв — взрывчатка разносит ворота.
— Твой пистолет, — смотрит на Арта Рамос.
— Что?
— Пистолет лучше держать в руке.
Арт даже и забыл про этот чертов пистолет. Он вытаскивает его из наплечной кобуры и несется вслед за Рамосом через взорванные ворота в сад. Мимо домиков прислуги, где напуганные работники лежат на полу, коммандос держат их под прицелом автоматов. По пути к особняку Арт старается вспомнить схему, но адреналин стирает память, и он думает «Да к черту» и попросту мчится следом за Рамосом, тот бежит быстро и легко. Эспоза болтается у него на бедре.
Арт оборачивается, бросает взгляд на стену, где воронами примостились снайперы-коммандос, все в черном, их винтовки направлены на особняк, они готовы скосить всякого, кто попытается ускользнуть. Вот Арт уже у дверей особняка, Рамос сгребает его и бросает на землю: грохочет еще один взрыв, летят щепки — парадная дверь перед ними раскалывается.
Рамос расстреливает пол-обоймы в пустое пространство перед собой.
И входит в дом.
Арт следом.
Силясь вспомнить: а спальня, где же спальня?
Когда они врываются в дверь, Пилар садится на кровати, натягивает простыню на грудь и визжит.
Тио — Арт просто не может поверить своим глазам — прячется под покрывалом. Прикрывает им голову, будто маленький ребенок, который думает:
Тио не с голым задом, на нем черные шелковые трусы, они скользят под коленом Арта, Арт прижимает Тио к полу, хватает его за подбородок, оттягивает назад голову так, что шея у того вот-вот сломается, и утыкает дуло пистолета в висок.
— Не убивай его! — кричит Пилар. — Я не хотела, чтоб его
Тио выдирает подбородок из руки Арта и, вывернув шею, оглядывается на девушку. В его глазах плавится бешеная ненависть, когда он выплевывает только одно слово:
—
Побелев, девушка смотрит на него с ужасом.
Арт снова впечатывает Тио лицом в пол. По лакированному паркету бежит кровь из сломанного носа Тио.
— Пойдем! — зовет Рамос. — Нужно торопиться.
Арт выдергивает из-за ремня наручники.
— Не нужно никаких наручников! — с явным раздражением бросает Рамос.
Арт непонимающе моргает.
Потом до него доходит: если человек пытается бежать, но он в наручниках, его не убивают.
— Хочешь с ним тут разделаться, — спрашивает Рамос, — или там, на улице?
Вот чего он ждет от меня, сообразил Арт. Чтоб я пристрелил Барреру. Он решил, я потому и настоял на участии в рейде: чтобы прикончить Тио. Голова у него идет кругом: он понимает, что, пожалуй, все ждут от него того же. Все парни из наркоуправления. И Шэг тоже — тем более Шэг — рассчитывает, что он выполнит давний закон: убийцу копа не привозят в участок, его всегда пристреливают при попытке к бегству.
И Тио об этом знает. Он ровно, ядовито-провоцирующим голосом произносит:
—
Не удивляйся, не стоит, думает Арт, передергивая затвор.
—
Арт оглядывается на него: Рамос раскуривает сигару. Двое коммандос посматривают на Арта в нетерпеливом ожидании: чего это мягкотелый гринго до сих пор не сделал того, что давно следовало бы сделать?
Значит, весь план привезти Тио в посольство был фарсом, думает Арт. Показухой для дипломатов. Сейчас я спущу курок, и все поклянутся, что Баррера оказал сопротивление при аресте. Он схватился за оружие, и я вынужден был застрелить его. И никто не станет особо вникать в результаты медицинской экспертизы.
—
Но на этот раз слова эти произнес Тио. С досадой, почти скучно.
—
Арт, схватив за волосы, приподнимает ему голову.
Арту видится изуродованное тело Эрни, валяющееся на обочине.
Он приближает рот к уху Тио и шепчет:
—
— Я тебя там встречу, — отозвался Тио. — Предполагалось, что это будешь
Арт жмет на курок. Какой тугой, оказывается; нажимать нужно сильнее, чем ему помнится.
Тио ухмыляется ему в лицо.
Арт чувствует присутствие абсолютного зла.
Власть пса.
Рывком он вздергивает Тио на ноги.
Баррера усмехается. Крайне презрительно.
— Что ты делаешь? — недоумевает Рамос.
— То, что мы и планировали. — Арт сует пистолет в кобуру и, заведя руки Тио за спину, защелкивает наручники. — Ну, пошел!
— Тогда я сам, — рубит Рамос. — Раз у тебя кишка тонка.
