глаз, он сделал солидный глоток.
— Во всяком случае, о вас не скажешь, что вы похожи на других, — поддержала его Ванесса. — Ваше здоровье!
— А вы придерживаетесь общепринятых правил? — Он поднял кустистую бровь. — Подозреваю, вы пытались провести меня, но, как и во мне самом, в жилах вашей особы течет примесь доброй ирландской крови.
— Как вы догадались?
— Бросьте, Рыжик! Ваши глаза похожи на зеленые драгоценные камни, упавшие в снег, а волосы такого дьявольского оттенка! Вы получили это от матери?
Она кивнула и помешала свой томатный коктейль.
— Забавная штука — наследственность, — прошептала она. — Никто из моих родителей не отличался ни рыжими волосами, ни вспыльчивостью, а у меня есть и то и другое.
— Боже, как мне нравятся девушки с воинственным характером! Я ищу в женщинах не глубокого ума, а немного огня, хорошенькое личико и соответствующей реакции на глупости, которые я болтаю. Ваши качества, милочка, вполне соответствуют этим моим представлениям.
— Я польщена, но что вселяет в вас уверенность, что и ваш характер соответствует моим запросам?
— Ох, не приписывайте мне репутацию Казановы, — рассмеялся он. — Что во мне не так? Я говорил вам, что я симпатичный парень, и кто-то однажды шепнул мне на ухо, что я умею вести себя с девушками. Но я все время забываю, что мы еще не так близко знакомы. Это решительно нужно как можно скорее исправить.
— В самом деле? — Она взглянула в его смеющиеся глаза. — Я слышала, что американцы будто бы скоры на руку, но вы можете побить все рекорды.
— Я имею в виду, — его голос прозвучал подчеркнуто невинно, — что после ужина мы можем отправиться в Скайлайт-Рум и потанцевать.
— Я люблю танцевать, — осторожно согласилась она.
— Тогда договорились! А вот и наша закуска.
За едой Гарри распространялся о своей незаурядной, по общему признанию, персоне. Он рассказывал о местах, где искал нефть, буря наугад скважины, о корейском периоде жизни, когда служил во флоте, о случае, когда кубинский фермер чуть было силой не заставил его жениться.
— Вам стоило бы посмотреть на этих людей с их испанской кровью, — добавил он многозначительно. — У них просто смешное отношение к любви и браку.
— Вы имеете в виду, что они серьезно относятся к таким вещам? — отозвалась Ванесса, иронично взглянув на своего кавалера поверх печеного банана с коко совым кремом. — Для них это и в самом деле серьезная вещь, а не игра.
— Конечно, настоящая любовь — всегда серьезное дело, — согласился Гарри. — Но, слушая вас, я все больше прихожу к мысли, что это как раз и есть игра, причем весьма приятная, в которой нет проигравших. Я никогда не обижал девушек, Рыжик. Вы верите мне?
Его взгляд стал серьезным, и, помедлив секунду, Ванесса кивнула:
— Думаю, вы правы. В конце концов, я верю, что вы не хотели обидеть тех девушек, с которыми встречались. Беда только в том, что жизненные перипетии затрагивают нас, женщин, гораздо серьезнее, и мало кто способен играть в любовь и не страдать при этом.
— Я не прошу вас играть в эту игру, милочка. — Он понизил голос. — Я хочу погрузиться в нее вместе с вами, чего бы мне это ни стоило.
Слова опьяняли, от них кружилась голова, но Ванессу они скорее забавляли, чем волновали. Гарри ничего не понимает в любви, размышляла она, несмотря на то, что хвастается своими подвигами. О любви нельзя говорить вот так сразу… Сначала это тайна, спрятанный клад, и люди боятся выставлять напоказ свое сердце, чтобы кто-нибудь не догадался о том, что в нем хранится…
На этом Ванесса внезапно оборвала свои раздумья, потому что пока не знала точно…
— Любовь, — изрек Гарри, уставившись в крошечную рюмочку с Кюрасао, — должна быть глубока, как океан, вы не находите?
— Да. — Ванесса услышала, как дрогнул ее голос, потому что хорошо представляла себе, какой должна быть любовь. Это сердечная привязанность; полное растворение в другом человеке; это общие склонности, когда жизни двух людей связаны неразрывно даже спустя долгие годы. Ей так хотелось всего этого, но ее сердце, ее мозг, все ее существо стремилось избежать любой попытки испытать себя на этом поприще и, как человек, спасающийся бегством, она пролепетала: — Если мы собираемся в Скайлайт-Рум, не лучше ли поторопиться?
— Конечно. — Он допил ликер, проследив, чтобы и она допила свой.
Охваченная каким-то лихорадочным возбуждением, она отправилась с ним в Скайлайт-Рум, который обслуживал туристов из Европы, а потому располагал современным оркестром и гладким, романтически подсвеченным полом. Ванесса прекрасно танцевала, а ее партнер к тому же имел солидную практику; поэтому, закрыв глаза, она ощутила себя так, будто снова оказалась в объятиях Джека Конроя. Она воображала себе, как улыбается дяде, сидящему возле граммофона, представляла, как над его седовласой головой поднимается облако сигарного дыма. И кто-то стоит около двери на веранду и с холодным безразличием наблюдает за тем, как Джек внезапно привлекает ее ближе к себе и пускается в рискованные па, которые она, не особенно раздумывая, повторяет за ним…
Ванесса внезапно вздрогнула, будто увидела призрак и, чтобы скрыть от Гарри выражение своих глаз, стала смотреть на его белый смокинг. Музыка заиграла громче, оркестр исполнил финальный танец, и она со вздохом высвободилась из его объятий. Они перешли в полукруглый бар, где Ванесса заказала ананасный напиток, а Гарри опять ром с вермутом. Судя по его уверенному голосу, нельзя было сказать, что он изрядно выпил, но Ванесса отметила, что морщинки вокруг его глаз стали более заметны, да и взгляд — более бесшабашен.
Оркестр грянул фокстрот. Весь танец она чувствовала, как Гарри крепко держит ее за талию и ощущала на шее его неровное дыхание.
— Ваши духи сводят меня с ума, — прошептал он. — Мне казалось, что я знаю их все, но эти мне что- то не попадались. Как они называются?
— Не знаю. — Его учащенное дыхание и крепкая хватка начинали тревожить девушку не на шутку. — Думаю, их делали по заказу матери дона Рафаэля. Я занимаю комнаты, в которых она жила, и мне показалось, что лучше использовать духи, вместо того чтобы оставить их выдыхаться.
— Мне этот запах не кажется особенно материнским, — прошептал он ей на ухо. — Вам хорошо, дорогая?
— Ммм… за последнее время я первый раз так славно провожу время.
— И я тоже. Нет ничего лучше, если парень держит в объятиях девушку с медными волосами и изумрудными глазами, от которой, к тому же, так пахнет… Не выйти ли нам на террасу?
— Нет.
— Ты вся дрожишь. — Гарри засмеялся, и ее обдало парами рома. — Да брось, Рыжик, я знаю о девушках все; и знаю, что им в голову тоже приходят экстравагантные идеи, так же как и парням…
— Думаю, нам пора возвращаться домой, Гарри…
— Ах ты, маленькая язва, что ты все беспокоишься об этом своем чертовом испанце? Я уже сказал тебе, что могу держать пари: ты все равно вылетишь с этой работы, когда он женится, так что для тебя лучший вариант — поехать со мной в Чили. Честно скажу, у меня там друзья, у которых ты сможешь остановиться. То, что я предлагаю, не выходит ни за какие рамки… приличия, поверь!..
Чили! Это там, где было управление Джека до того, как он начал скитаться по джунглям. Джек… вот, пожалуй, кто ее единственный настоящий друг.
— Скажи, что поедешь со мной в Чили, и я буду умницей и отвезу тебя домой прямо после этого танца, — подлизывался Гарри.
— Хорошо, — ответила она. — Я поеду в Чили, но только убедившись, что поеду туда в качестве друга. Никаких более близких уз, Гарри. Не пытайтесь связывать меня какими-то обещаниями, которые я не смогу потом сдержать.
