— О'кей, никаких уз! — Гарри слегка отстранился от нее и ухмыльнулся. — Интересно, что скажет на это строгий идальго? Не попытается ли остановить вас?
— Возможно, и попытается. — В ее глазах вспыхнул бунтарский огонек. — Но, как вы сами сказали, у него нет исключительных прав на мою жизнь и на то, что я собираюсь с ней сделать. Он был другом моего дяди и, движимый чувством долга, приехал в Ордаз во время восстания, чтобы спасти меня. Он был взбешен из-за того, что я оставалась там до тех пор, пока ситуация не стала действительно опасной. Гарри… — она вдруг вцепилась в его рукав, — я хочу выбраться из замка! Я давно бы ушла оттуда, но это для меня означает еще сильнее почувствовать себя его должницей…
— У него достаточно припрятано в чулке, дорогая, — перебил ее Гарри, смеясь над ее угрызениями совести. — Ведь он самый богатый парень на острове.
— Не в этом дело, — возразила она. — Он великодушный человек, но, когда вы чувствуете, что чье-то великодушие выходит за рамки здравого смысла, тогда вы начинаете испытывать отвращение при мысли, что чем-то обязаны такому человеку. Я понимаю, это может показаться сложным и странным, но он такой человек, который способен обострить отношения и взвинтить обстановку до такой степени, что это будет граничить с настоящей пыткой для нервов. По-другому, увы, я не могу объяснить. Такая атмосфера в замке царит всегда, хотя, если произойдет взрыв… — Ванесса остановилась, чтобы перевести дух, и как-то неуверенно рассмеялась. — Я работаю на него, чтобы выкупить свою независимость. Он как бы похитил ее у меня в ту ночь, когда увез меня из Ордаза и привез к себе в замок.
— Во всяком случае, он спас вам жизнь, дорогая, даже если он сделал это из чувства долга, а не потому, что в наши дни такие девушки, как вы, большая редкость, которая нуждается в охране.
— Так вы говорите, что я чувствую себя музейным экспонатом? — расхохоталась она.
— Ну, вы знаете, что я не имел в виду ничего плохого. — Он прижался щекой к ее волосам, а его рука ласково скользнула по ее талии. — В наши дни парню не часто удается встретить девушку, в которой принципиальность сочетается с привлекательной внешностью.
Его близость смущала ее, но не потому, что волновала ее чувства. Именно жизненные принципы, заложенные сызмальства, служили причиной се беспокой ства: ведь не могла же она признаться ему, что собиралась ехать в Чили из-за другого мужчины. Конечно, она могла улететь туда самостоятельно! Ее заработка хватило бы, чтобы купить билет на самолет, а там уж нашлась бы какая-нибудь европейская женщина, которой нужна была бы няня для детей. Да, возможно, в ее положении было бы разумнее ехать одной…
Музыка кончилась, и они вышли из зала к гардеробу. Гарри отбросил волосы со лба, и Ванесса заметила, что его рука слегка дрожит. Она забеспокоилась: достаточно ли он трезв, чтобы вести машину. У него была машина американской модели, а Ванесса только начинала брать уроки вождения, когда ее жизнь в Ордазе так внезапно оборвалась. Учитывая эти обстоятельства, ей вовсе не улыбалась мысль садиться за руль. Впрочем, наверное, он всегда водил, даже если слегка заложил за воротник.
Гарри набросил на нее палантин; она ощутила прикосновение его горячих пальцев к своим обнаженным плечам и услышала его тяжелое дыхание. Задрожав, она в панике побежала к машине. Там он догнал ее и развернул лицом к себе. Взошла луна и ее свет, пробивающийся между плывущими облаками, падал на бледное лицо Ванессы и отражался в дерзких смеющихся глазах Гарри.
— Сопротивление разжигает страсть, дорогая, — прошептал он. — Знаешь, лунный свет в твоих глазах кажется серебряным.
— Отпустите меня, Гарри, — решительно потребовала она. — Уже поздно и…
Его губы помешали ей произнести то, что она собиралась сказать. Он крепко прижал ее к себе и настойчиво пытался добиться ответного поцелуя. Но, в конце концов, вынужден был отпустить ее, и она почувствовала, как вспухли ее губы, а его — цинично сжались в ниточку.
— Да что с тобой? — раздраженно воскликнул он. — Ты просто холодна или считаешь себя такой недотрогой?
— Скорее всего, я, наверное, старомодна, — ответила Ванесса, — но терпеть приставания в машине — не мой стиль. Мы хорошо провели сегодняшний вечер, так зачем непременно нужно было все испортить?
— Испортить?! — Он рывком распахнул дверцу машины. — Большая часть девушек знает, что парня нужно вознаградить поцелуем-другим, но ты, видно, вбила себе в голову все эти испанские любезности, которых насмотрелись в замке. Похоже, Чили ждут холода — ты и там все заморозишь.
Ванесса юркнула в машину и вздрогнула, услышав, как захлопнулась дверца. Спустя мгновение Гарри сел рядом с ней и запустил стартер. Машина сорвалась с места, из-под колес брызнул гравий, и они, выскочив на дорогу, помчались по залитому гудроном блестящему от воды шоссе: пока они танцевали, прошел дождь. Под капотом «шевроле» скрывался мощный мотор, и Ванесса стиснула руками свою сумочку, потому что стрелка спидометра начала колебаться между отметками семьдесят и восемьдесят.
— Вам кажется, что я еду слишком быстро? — равнодушно поинтересовался Гарри. — Вам так не терпелось оказаться дома минута в минуту, поэтому я собираюсь оказать вам услугу.
Ванесса подавила раздражение и отвела взгляд от светящегося спидометра. Взглянув в окно, она увидела, что они стремительно мчатся через ущелье, по дороге, которая поднимается прямо к замку. Она уже была почти дома!
Дома? Как странно называть этим словом место, откуда она собиралась бежать! Она по-прежнему хотела добраться до города, где когда-нибудь сможет увидеть Джека. Единственным изменением в этом плане было то, что теперь она собиралась ехать туда одна…
Тут машина внезапно задребезжала и заскользила в луже грязи, так что Ванессу швырнуло вперед, и она вскрикнула:
— Ради Бога, помедленнее, Гарри! Дорога узкая и здесь множество сложных поворотов.
— Мне доводилось преодолевать такие повороты, что, узнай вы о них, у вас волосы встали бы дыбом, — отозвался он. Теперь язык его заплетался заметнее. Этот дурацкий остров — ничто по сравнению с тем местом, откуда я приехал… Тише, Гарри, спокойно, старина, иначе ты не привезешь Золушку домой до того как пробьет роковой час…
— Пустите меня за руль, Гарри! — перебила его вдруг Ванесса. — Это настоящее безумие! В таком состоянии…
— Характер! — Он снял одну руку с руля, похлопав ее по колену. Как раз в это мгновение машина въехала в очередную лужу и пошла юзом. Гарри вывернул руль, но его затуманенный рассудок отреагировал с опозданием на секунду, которой хватило для того, чтобы передние колеса выехали за край дороги, и только тяжелая задняя часть машины удержала ее от падения. Ванесса ударилась головой о какую-то выступающую деталь и услышала свой голос, выкрикнувший чье-то имя. Затем нахлынула боль, и она погрузилась в бесконечную темноту, чувствуя себя куклой Ленси, неподвижно лежащей в шелковом коконе.
Изменчивый лунный свет блуждал по обломкам машины, и только рядом с опустившейся на грудь головой Гарри Элсинга завывал клаксон…
Тум, тум, тум…
Опять эти барабаны, когда же они замолчат?! Почему стучат и стучат? Дядя Ленни был таким добрым к этим людям… Они не могут причинить ему вреда… и ей тоже!
Ванесса чувствовала слабый сладковатый запах, так пахнет, если смять цветы, сорванные в джунглях. Она цеплялась за чью-то руку, потому что барабаны все стучали и стучали, и ей казалось, что тьма вокруг нее никогда не расступится… Но тут вспыхнул свет… и она застонала от боли, пронзившей голову.
— Она приходит в себя, сеньор, — произнес, чей-то голос.
Голос был незнакомый, но он принадлежал женщине. Сеньор?.. Вот он выходит из дядиного кабинета с ружьем в руке — высокий и смуглый! И как же он зол на нее!
Она сделала усилие, чтобы открыть глаза, и вздрогнула от света, а барабаны все стучали и стучали в ее голове.
— Ванесса, — прямо перед ее глазами возникло темное мужское лицо, — вы узнаете меня?
— Да, конечно. — Он часто навещал дядю Ленни. Может быть, что-то случилось с дядей?
— Он ранен? — Она попыталась сесть, но тут же мягкие, но властные руки легли ей на плечи и заставили снова опуститься на подушки. — Прошу вас, я должна пойти к нему…
