– Черт, – пробормотал он, глядя на свои ботинки, точнее, ботинки Такера. Любимые начищенные ботинки Такера, заляпанные грязью.
Мел оторвала взгляд от радуги.
– Что случилось? – Вслед за ним она увидела испачканные в грязи башмаки.
– Совершенно новые. – Он притворно сокрушался и в награду услышал неожиданный и искренний хохот Мел.
Мел нагнулась, окунула ладонь в лужу, в которой стоял Гейбриел, зачерпнув теплую, мягкую грязь. Минуту она рассматривала ее как нечто диковинное, затем беспечно, с озорной улыбкой махнула рукой, заляпав белую полотняную рубашку Гейбриела черной грязью.
Без улыбки Гейбриел посмотрел на себя.
– Не верю, что вы это сделали. – По крайней мере, это его собственная рубашка, а не Такера.
Затем он уселся на корточки и окунул палец в грязь. Выпрямившись, он взглянул на Мел, наклонился и провел пальцем ей по носу.
Одновременно оба они упали на колени, загребая горсти грязи, бросаясь ею друг в друга. Чистого места не осталось. В первый раз после Филадельфии Мел по-настоящему заливалась смехом, испытывая облегчение и неподдельную радость. Рассмеявшись, Гейбриел за свою оплошность тотчас получил комок грязи в рот. Они задыхались, загребая руками теплую землю и продолжая возню.
Мел сдернула его, вернее, Такера шляпу у него с головы.
– Долой эти нежности, Маленький Макс. Щегольство. – Она бросила шляпу в лужу и придавила ее коленом. – Ненавижу эту чертову шляпу.
Гейбриел схватил горсть и замахнулся. Сердце его колотилось. Он прицелился в оставшийся чистым кусочек одежды у нее на плече, но в этот момент она поднялась и его рука опустилась прямо на ее грудь.
Он отдернул руку, словно обжегся, настроение его мгновенно изменилось. Мел тоже поднялась на ноги.
– Черт, ну пошутили, – произнесла она, счищая грязь с лица, не обратив внимания на его прикосновение. С таким же успехом она могла оттираться целый день. Как и Маленький Макс, она была покрыта грязью с головы до ног.
Он поднял изуродованную шляпу из лужи.
– Пропала, – сказал он серьезно. Казалось, она даже не заметила, что он прикоснулся к ее груди. Сам же Гейбриел не мог этого забыть.
– Пойдемте. – Она протянула руку, чтобы вытащить его. – Я куплю вам новую шляпу, Маленький Макс. Настоящую техасскую шляпу, которая вам здесь пригодится.
Он крепко взял ее за липкую руку и потянул на себя, так что она упала на спину в лужу рядом с ним.
– Простите, – испугался он. – Как же это получилось?
Мел посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Ее глаза сияли и лучились. Все лицо ее было покрыто грязью, и он знал, что сам тоже весь в грязи.
– Смотрите, Маленький Макс. Придется мне написать Пенелопе, что вы позволяете себе вольности, которые не к лицу будущему мужу.
Он хотел поцеловать ее, но внезапно передумал. Для нее это всего лишь игра, безобидная и веселая забава в дождливый день. Если он ее сейчас поцелует, все будет испорчено.
– Неужели вы раздавили мою шляпу? Такер придет в ярость.
Она поднялась:
– Когда в следующий раз начнете причитать над каким-нибудь пустяком, вроде грязи на ваших модных ботинках, вспоминайте об этом.
– Да, мадам, – он сел верхом на спокойную кобылу, которую она для него выбрала. Грязь на нем начала потихоньку высыхать на солнце.
– Придется нам смыть все это до прихода домой. Кармелита сдерет с меня шкуру, если мы явимся в таком виде. Боюсь, хижину придется оставить до другого раза. Мы сможем вымыться в реке, до того как повернем обратно.
Ее слова эхом отдались у него в голове. Вымыться в реке? Сколько же еще ему придется выдержать?
ГЛАВА 8
Около полумили до хижины Джорджда Гейбриел прошел пешком, кляня свою неудобную городскую одежду, особенно модные, но жесткие ботинки. После Бостона ему очень хотелось вновь облачиться в прочные и удобные лосины, которые он часто носил на равнине. Зачем он продолжал этот маскарад? «Сам знаешь почему», – проворчал он про себя. Его план сработал слишком хорошо. Она не хочет иметь дело с никчемным щеголем.
Впрочем, после признания о «помолвке» она стала относиться к нему гораздо дружелюбнее. Обрадовалась, что он не представлял угрозы в качестве потенциального ухажера. Гейбриел подумал, что ему было легче, когда она открыто презирала его. Тогда, по крайней мере, ему не приходилось постоянно видеть ее улыбку. Мысленно он все время возвращался к их нечаянной возне в грязи, прикосновению его руки к груди Мел. В ушах звучал задорный смех, который толкал его к краю пропасти. Он вспоминал, как она прямо в одежде вошла в быструю реку и течение смывало грязь с ее лица и волос, как одежда облепила ее фигуру, когда она выходила на берег.
Ему не давали покоя ее волосы. Теперь она почти всегда носила их распущенными, и он мог
