Сидни покачала головой.
— Ты говоришь неразумно.
— Есть и другой вариант. Лет пять назад я купил участок земли для прихода и собрал группу людей, которые занялись выращиванием чеснока. На полученные деньги мы смогли построить новый спортзал для молодежного центра.
— Чеснок, говорите вы? — заинтересовался Уэйн, напомнив Сидни, что родители все еще в комнате.
— Да. Сорт, который выдерживает низкие зимние температуры. Эксперимент оказался удачным. — Я не знала, — заметила Сидни.
Легкая улыбка заиграла на губах Джареда.
— Пока мы еще многого не знаем друг о друге. Но в одном я уверен: если я разлучу тебя с родителями, мы оба не будем счастливы. Я — живое доказательство того, что неблагополучные отношения в семье могут повлечь за собой роковые последствия.
— Совершенно верно, — подтвердила Маргарет.
Джаред обратился к родителям Сидни.
— Всегда есть шанс, что кто-нибудь узнает о моем прошлом. Некоторые люди останутся друзьями, другие, как вы говорите, отвернутся от меня. Но это может произойти в любом месте, так как я не собираюсь ничего скрывать. В приходе я был очень счастлив. Встретив Сидни, я понял, что брак и дети от любимой женщины сделают меня еще счастливее. Я не отрекся от веры, и буду ходить на богослужения так, как вы ходите в свою церковь. Будет ли Сидни сопровождать меня или нет, зависит от нее. Если у нас родятся дети, я хочу, чтобы они посещали храм. Не имеет значения — какой. За годы оказания психологической помощи я убедился, что родители, посещающие церковь вместе с детьми, закладывают прочную основу для создания доверительных и устойчивых семейных отношений. Но чтобы наш брак начался хорошо, я надеялся, что мы сможем пожениться в вашем доме, в окружении родственников и друзей.
— Конечно, я приглашу родителей и брата с сестрой, но у меня нет уверенности, что они приедут.
— Почему? — удивленно спросила Маргарет, обменявшись взглядом с мужем.
— Они не могли понять, почему я стал священником. И не простили мне этого, хотя мать поздравляет меня с днем рождения и с Рождеством. Брат и сестра иногда звонят.
— А отец? — спросила Сидни.
— За десять лет он ни разу не написал мне.
Сидни сочувственно воскликнула:
— Это ужасно!
Глаза Джареда потемнели.
— Такова правда. Но я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то подобное. Сейчас я оставлю тебя здесь и возвращусь в гостиницу. Утром встретимся.
— Нет, Джаред, я пойду с тобой!
— Сидни, Джаред прав. Нам нужно поговорить наедине, — сказал отец. — Я провожу вас.
Поцеловав ее в щеку, Джаред прошептал:
— Позвони мне позже.
Сидни кивнула, подавив желание обвить его руками и не отпускать.
Когда мужчины вышли, Маргарет поинтересовалась:
— Где он возьмет деньги на покупку участка и дома?
— Пойдем в кухню, и я объясню. Открыв ларь, Сидни вынула пятикилограммовый мешок муки и показала этикетку. — Видишь торговую марку?
Сообразив, что к чему, Маргарет с новой тревогой посмотрела на дочь, но ничего не сказала. Происхождение и жизнь Джареда были чужды родителям Сидни.
— Мама, он замечательный человек.
— Должна признаться, что в прямолинейности ему не откажешь.
— Мама!
— Да. Он совершенно очаровал тебя, Сидни. Я боюсь. Этот мужчина может погубить тебя.
Сидни понимала, что мать искренне беспокоится за нее. В глубине души она страшилась, что наступит день, когда Джаред захочет нарушить брачные клятвы и вернуться к прежней жизни.
— Я тоже боюсь, мама. Но еще сильнее меня пугает, что я могу потерять его.
— Знаю. — С этими словами Маргарет вышла из кухни.
Джаред переключал телевизионные каналы. Ничто не могло отвлечь его от мыслей о Сидни.
Десять лет он жил и работал среди уроженцев Среднего Запада, и ему казалось, что он хорошо знает их. Но родители Сидни проявили такое твердое неодобрение, что он понял, как трудно, почти невозможно, будет преодолеть его.
Их непоколебимое предубеждение и глубокая уверенность в правильности своих моральных оценок помогли Джареду понять, почему у Сидни возникло глубокое чувство вины. Нет ничего более пугающего для ребенка, чем страх вызвать неодобрение родителей.
Учитывая воспитание Сидни, Джаред понимал, что она удивительно смелая женщина, если, несмотря на его прошлое, готова разделить с ним горе и радость. От мысли, что она может не вернуться к нему, его прошиб холодный пот.
Сидни позвонила в двенадцатом часу, и через десять минут он подъехал к ее дому. Она ждала его на крыльце.
Покрывая поцелуями ее мокрое от слез лицо, Джаред пытался успокоить любимую.
— Дай им время, Сидни. Десять лет я работал с такими людьми, как твои родители. Они могут исповедовать другую религию, но по сути мы все одинаковы. Они хотят, чтобы ты была счастлива. Другого желания у них нет.
— Они даже не спросили о твоей семье!
— Они защищают тебя. Прости их, Сидни.
— Не знаю, смогу ли.
— Они воспитали чудесную дочь, поэтому я верю, что когда-нибудь они примут наш брак.
— У тебя больше веры, чем у меня.
— Они не мои родители, — пробормотал Джаред.
— Когда я познакомлюсь с твоими отцом и матерью?
— Если они не прилетят на нашу свадьбу, мы навестим их при первой возможности.
— Ужасно, что наши семьи не хотят отпраздновать с нами это событие.
— Рик будет моим шафером. Они с Кэй собираюсь поужинать с нами сегодня, но их задержали неотложные дела.
— Жаль. Моя подруга Джилли — единственная, кому я рассказала о тебе. Она будет очень рада. Они с Алексом захотят стать свидетелями.
— Хорошо. Я рад познакомиться с ней.
— Алекс заведует лабораторией в Йеллоустоне. Я уверена, что вы подружитесь.
— Какой он?
— Похож на тебя.
— Неужели? — усмехнулся Джаред, целуя ее ладонь.
— Не могу дождаться, когда мы вернемся. Ты будешь жить у меня, — сообщила Сидни.
— Ты хочешь сказать — после того как мы поженимся.
— Нет. Завтра. Я не могу без тебя.
Джаред внимательно посмотрел на нее.
