надо ни о чем волноваться.
— Я бы хотел находиться рядом с тобой на протяжении всей поездки. Ты против?
— Нет, — воскликнула она. — Я только не хочу надоедать вам, мистер Смит.
— По-моему, Уитни, ты ни для кого никогда не создавала никаких проблем. Единственная проблема в том, что ты не называешь меня Хэнком. Это сложно для тебя?
— Если хотите, я буду называть вас Хэнком, но когда мы будем одни, как сейчас.
Интересно, как бы ты себя повела, если бы действительно оказалась одна с мужчиной в два раза старше тебя…
Когда Жерар осознал, как далеко завели его мысли, он почувствовал к себе отвращение. Как он посмел думать так об этой девочке? Он не понимал себя.
— Согласен, Уитни. Когда мы будем одни, я для тебя Хэнк. Я заметил, что ты всю дорогу читала. Что- нибудь интересное?
— О да, в журнале я наткнулась на статью про Елисейский дворец в Париже. Очевидно, несколько залов будут открыты для публики в июне. К сожалению, это не входит в нашу программу — ведь мы будем в Париже всего несколько дней.
Ему стало интересно, хорошо ли она говорит по-французски. Он спросил ее:
— Parlez-vous Francais, mademoiselle?
— Pas comme vous, monsieur, — ответила она с типичным американским акцентом.
Ее ответ восхитил его. Он не мог не рассмеяться. Когда она повернулась к нему, он увидел недоумение в ее глазах. Потом она поинтересовалась:
— Я так плохо говорю по-французски?
— Нет, что ты, меня просто позабавил твой ответ.
— Почему?
— Обычно на вопрос «Говорите ли вы по-французски?» отвечают: «Да, немного», но ты сказала: «Не так, как вы».
— Я сказала так намеренно. Итак, вы поняли, что мой французский ужасен. Боюсь, я не использовала лингафонный кабинет в школе так часто, как следовало бы.
— Лингафонный кабинет помогает, но не заменяет жизни в стране.
— А вы жили в каких-нибудь европейских странах?
— Да.
— В каких?
— В Германии, Австрии, Франции, Швейцарии, Бельгии.
— Вам очень повезло. Знаете, я всегда хотела увидеть Швейцарию.
— Почему? — К его удивлению, напоминание о Швейцарии не причинило ему боли, хотя он вспомнил Симону.
— Когда я была маленькой, — начала объяснять девушка, — на Рождество мне подарили небольшую коробку с макетом швейцарской деревушки. Все из дерева: маленькие сельские домики, церквушки, коровники, амбары. Внутри были крошечные человечки, одетые в национальные костюмы, даже коровы с бубенчиками и собаки. В одной из церквей находилась музыкальная шкатулка. Она играла народные мелодии… Это была копия деревни на Женевском озере близ города Монтрё. Она была так прелестна! Я влюбилась в Швейцарию навсегда и играла с этой деревушкой каждый день. Мои друзья думали, что я жадина, потому что я не позволяла им прикасаться к своей драгоценной коробке — боялась, что они там что-нибудь сломают… Я поклялась, что, когда вырасту, обязательно поеду в Швейцарию и увижу настоящую деревню и город Монтрё. Вы были когда-нибудь в Монтрё? — спросила она.
— Много раз. — Ее описание очаровало его. — Его называют сокровищем Женевского озера.
— Так хотелось бы его увидеть.
— Думаю, что-нибудь можно будет организовать, — пробормотал он.
— Я не смогу поехать туда одна, — ее голос задрожал.
— Естественно, кому-то придется тебя сопровождать.
— Я бы не хотела никого тревожить.
— Когда мы прибудем в Женеву, тогда и посмотрим, что можно устроить.
Она поджала губу.
— Оба города на одном и том же озере, не так ли?
— Это верно. Жаль, что сейчас не осень. В это время года на холмах вокруг Монтрё распускаются цветы такого же цвета, как твои глаза.
Жерар произнес эти слова не думая: через секунду он понял свою ошибку, однако было уже поздно.
Он ожидал, что она смутится. Но она продолжала смотреть на него.
— Никто никогда не говорил мне таких замечательных слов, — вымолвила Уитни.
— В это невозможно поверить…
Она улыбнулась. И эта улыбка поразила его. Он почувствовал, что количество адреналина в крови увеличилось в несколько сот раз.
Что ты делаешь, Роше? Что, черт возьми, с тобой? Ей всего восемнадцать!
— Извините, мы подаем завтрак. Что вы будете пить: кофе, чай, молоко или клюквенный сок?
Жерар даже не заметил стюардессы. Ее приход был спасением.
— Кофе, пожалуйста, черный, — сказал он.
— А вы, мисс?
— Сок, пожалуйста, — пролепетала Уитни.
Следующие несколько минут Уитни с аппетитом поглощала пищу, наслаждалась соком. Она была довольна. Все шло по плану. Он уже сравнил ее глаза с горными цветами. Нет сомнений, он планирует большую сцену соблазнения в Монтрё.
Но в ловушку попадет он, а не она. Он не знал, что у нее есть микрофон под воротником блузки. Миниатюрный магнитофон записывает каждое его слово, начиная со встречи в аэропорту.
Уитни жалела, что микрофон не может запечатлеть незабываемые взгляды этого мужчины или его потрясающую сексуальность.
Вскоре она заставит его говорить о личной жизни, о вымышленной жене, о несуществующей бедной маленькой дочери.
Уитни придумала историю об игрушечной деревушке в надежде, что он расскажет о своем ребенке и о новых игрушках, которые хочет купить в путешествии. Она предполагала, что он всегда использует одну и ту же небылицу о дочери, чтобы заманить свои жертвы в ловушку.
Когда вдвоем они прибудут в Монтрё, он придумает болезнь и потребует комнату в отеле. Потом отправит Уитни покупать детские подарки. Когда же Уитни вернется, он пригласит ее в комнату, чтобы поблагодарить.
Возможно, после того, как они насладятся напитками и роскошным ужином, потом… И у нее все это будет на пленке, даже его предложение лечь в постель вместе.
Тогда-то она и представится. Она скажет, что она сестра Кристины, и сообщит ему, что у него есть сын. Затем она уведомит его, что каждый момент их разговора с начала путешествия был зафиксирован и все находится в руках адвоката в Солт-Лейк-Сити.
Это будет конец для мистера Смита, его учительской карьеры, по крайней мере в штате Юта.
После завтрака Уитни заметила, что мистер Смит склонил голову и закрыл глаза. Она тоже почувствовала, что засыпает, и последовала его примеру. Два часа спустя она проснулась и решила пойти в дамскую комнату.
Когда она встала со своего места, ей пришлось пробираться мимо мистера Смита, и она не могла не посмотреть на него.
Он, конечно, обворожительный мужчина. Кристину можно понять. Восемнадцатилетняя девочка даже не догадывалась, что за вполне благопристойной внешностью может скрываться отвратительный монстр. Ей стало страшно. Она сама с трудом справлялась со своими чувствами к нему. Что уж говорить о подростках?
