Брок Маклин наклонился и сзади положил руку на плечо старика. Я прочла на его хмуром лице сострадание, которого не замечала раньше, и меня осенило, что этот жесткий и холодный человек любит отважного, по-прежнему осененного ореолом героизма капитана.
— Но сначала, — продолжал старик, собрав последние силы, — я должен заручиться твоим обещанием, Миранда. Ты дочь Карри и уже этим дорога мне. Если ты дашь слово, о тебе всегда будут заботиться. Дай мне клятву, что выйдешь замуж за Брока, и я изменю завещание.
Я беспомощно посмотрела на присутствующих. Сибилла Маклин из своего угла глядела на меня с неприязнью. Ее сын не хотел встречаться со мной взглядом. Только Лиен, стоявшая на коленях по правую руку от капитана, как будто пыталась что-то сказать. Ее раскосые восточные глаза настойчиво впивались в меня, и я вспомнила, о чем она просила в другой комнате. Если я дам слово, капитан умрет спокойно, но это уже ничего не изменит. Времени переписывать завещание уже не осталось. Времени хватит лишь на то, чтобы скрасить последние минуты умирающего.
И все же я не могла дать слово. Я знала: потом никто не потребует от меня исполнения клятвы. Меньше всех к этому склонен Брок. Уже слишком поздно менять завещание в его пользу. Но почему-то я не могла решиться и дать обещание, которое не собиралась выполнять. Я не хотела ложью предавать умирающего старика.
Он мгновенно, так же как днем, уловил владеющие мной сомнения и с усилием повернул голову.
— Помоги мне с этой девочкой, — обратился он к Броку Маклину.
Брок наконец посмотрел на меня, и в глазах его читался вызов. Я только покачала головой, сопротивляясь им обоим. Брок Маклин склонился над капитаном и свирепо схватил меня за руку. Хватка у него была железная. В устремленном на меня взгляде пылал холодный огонь — он обжигал, но не грел. Когда Брок коснулся меня, по всему моему телу пробежала дрожь.
— Обещай капитану, — потребовал он.
Силы разом покинули меня, лишив возможности сопротивляться. В конце концов, я не могла больше отказывать старику в том умиротворении, которое принесут ему мои слова. И я тупо кивнула, соглашаясь.
— Я выйду за него, если вы хотите, капитан Обадия.
Все сразу пришло в движение. Брок резко отдернул руку, словно, сумев навязать мне свою волю, больше не в силах был перебарывать отвращение. Миссис Маклин, издав возглас возмущения, вышла на середину комнаты. Лиен немного переменила позу и едва слышно вздохнула с облегчением, а в камине, рассыпав фонтан искр, с грохотом упало пылающее полено.
Я увидела, как загорелись глаза капитана, а по щекам разлился румянец. Он смотрел на меня, наслаждаясь своим торжеством. Я засомневалась, уж не обманул ли он меня, притворившись умирающим… Если так и окажется, никто не заставит меня сдержать обещание, вырванное обманом. Буду бороться за свою свободу до последнего.
— Джозефа сюда, — приказал жене капитан, и его голос звучал уже не так слабо. — Сию секунду отправить его за доктором Прайсом и мистером Осгудом. Пусть немедленно привезет их сюда. Как можно скорее. Я не умру, пока не увижу, что мои желания исполнены.
— Джозеф наготове, — ответила Лиен. — Карета заложена, как вы велели. Я ему скажу.
Она бесшумно выбежала в своих туфельках на мягкой подошве. Я чувствовала, как вокруг меня смыкается ловчая сеть, и начала было протестовать, но Брок Маклин оборвал меня коротким:
— Помолчите!
И снова его голос подавил мою волю. Я умолкла и вяло подумала о Яне Прайотте — единственном человеке, к которому могла обратиться за помощью.
Рука капитана показалась мне сухой и лихорадочно горячей. Хватка его ослабла, но он не выпускал меня. Без всякой надежды на спасение я сидела на пуфике, ожидая своей участи.
5.
Свадебная церемония была краткой. Пастор доктор Прайс прибыл первым. Как в тумане, я стояла возле Брока Маклина, чувствуя только, что в комнате слишком жарко и что во всех присутствующих подспудно тлеет ненависть ко мне. Хотя Брок и его мать подчинились желаниям капитана, я знала, как они меня презирают. Я была лишь платой за наследство. Брок просто не мог не заплатить. Я мечтала только о том, чтобы он знал: моя ненависть к нему так же сильна.
Когда пастор вопросительно посмотрел на Брока, тот снял с мизинца кольцо — золотое кольцо с яшмой, которое я еще раньше заметила у него на руке, — и надел его мне на безымянный палец. Кольцо оказалось велико, и в тот смутный миг это беспокоило меня сильнее всего.
Потом последовали еще какие-то незначительные действия, я же как будто обращала внимание на все, что угодно, лишь бы не думать о том, что происходит. Услышала, как вдали завыл огромный черный пес, и вой этот словно предрекал мне несчастье. Ветер шуршал сухими мертвыми листьями на дереве, а ветка стучала в оконное стекло. Ночь за окном, словно живое существо, черное и страшное, бродила вокруг дома, таясь возле стен. И голос моря снова и снова скорбным эхом отзывался на происходившее в комнате.
Сибилла подошла и встала возле сына. На ее седеющих каштановых волосах играли отблески пламени, а грудь вздымалась в такт участившемуся от гнева дыханию. Лиен осталась возле капитана и стояла, потупив глаза, словно хотела скрыть от окружающих свои мысли.
Капитан Обадия с нетерпением ждал, когда прозвучат последние слова свадебного обряда. Потом резко спросил, где адвокат, мистер Осгуд. Вошел Джозеф и сообщил, что заезжал за мистером Осгудом и адвокат обещал прибыть как можно скорее. Джозеф не стал его дожидаться, потому что тот собирался ехать верхом.
Если капитан и притворялся вначале, это продолжалось недолго. Сейчас он и правда угасал. Воля, что заставляла его держаться за последние ниточки жизни, слабела на наших глазах.
— Где Ян? — задыхаясь, шепнул он Лиен. — Приведи его сюда. Скажи ему… Перо… бумагу!..
Лиен бросилась вон из комнаты. Капитан последним усилием стиснул мою руку.
— Наклонись ближе, девочка. Только… для твоих… ушей… — Он бросил Броку прежний властный взгляд. — Отойдите все… Я хочу поговорить с ней…
Доктор Прайс смущенно отошел вместе с Броком и миссис Маклин. Я наклонилась к капитану, и его горячее сухое дыхание обожгло мне щеку, когда он тихо сказал мне на ухо:
— Гляди в оба, девочка, собирается буря. Впереди рифы. Ты выстоишь… ты крепкая лодочка… Китовая печать… Найди китовую печать… на китайской линии…
Он пытался сообщить мне что-то, чего я не понимала.
— О чем вы? — прошептала я, наклонившись ближе, чтобы уловить его слабый шепот.
Слова капитана Обадии вырывались вместе с прерывистым дыханием.
— Только половина… полуправда… Найди… целиком… Я всегда хотел… всегда…
Я отчаянно пыталась разобрать его слова, как вдруг пальцы, сжимавшие мою руку, ослабли, старик откинулся назад и упал, закрыв глаза, словно уснул. В комнату вошел Ян, следом за ним Лиен, но они опоздали. Доктор Прайс склонился над стариком, потом выпрямился и посмотрел на Брока.
— Капитан только что отдал свой последний якорь, — изрек он.
Я взглянула на Яна и поймала его взгляд, устремленный на кольцо, которое Брок только что надел мне на палец. Губы домашнего летописца тронула сардоническая усмешка. Я знала, о чем он подумал: капитан в конце концов купил меня. Теперь все будут думать, что я согласилась ради денег.
Но сейчас никто не обращал на меня внимания. Лиен запричитала вслух странным, напевным и пронзительным голосом чуждой земли, который был совершенно не к месту в Новой Англии. Плач китаянки казался скорее ритуалом, чем искренним выражением горя. Брок поднял тело старика и на руках перенес в соседнюю спальню.
Я снова заметила, с каким трудом Брок опирается на правую ногу — так, словно она не сгибается в
