волосы. — Впрочем, не так уж и все хорошо. У меня такое впечатление, что я нечаянно чем-то тебя обидел. Это верно?
— Ты о чем?
Катрина на самом деле почти забыла о том эпизоде в горах. Она едва отдавала себе отчет в своих действиях и мыслях.
— Знаешь, я вот что хочу спросить тебя. Когда ты смотришь в свое будущее, на год или два вперед, что именно ты видишь для себя? Как ты видишь свою жизнь дальше?
Он посмотрел на нее так, словно она говорила немыслимые вещи.
— Я никогда и не задумывался над этим по-настоящему.
Именно такого ответа она от него и ожидала.
— Вот видишь, это главное различие между нами.
Ты никогда не задумываешься о будущем, а мне кажется, я всегда только и думаю об этом.
Рик Блэйн заметно побледнел, хотя, может быть, это была всего лишь игра света и тени. Иначе что могло его так взволновать.
— Никто не знает, что готовит будущее! Напрасная трата времени и сил в него заглядывать.
— Да уж, это не то что предсказывать повышение и понижение уровня производства в твоей фирме. Я прекрасно знаю, что ты настоящий профессионал и способен предсказывать будущий ход событий.
— Да, но это касается лишь бизнеса.
— Бизнес — это лишь еще одна из сфер жизни. Но наша личная жизнь основана на случайностях, ведь человеческие отношения не предскажешь и не проконтролируешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Да нет, ничего особенного, просто, просто… Ее глаза заволокло горячим и влажным туманом, который раздражал ее. Она провела рукой по глазам, прогоняя наваждение. — Когда мне было года три, моя нянька заболела, а матери срочно понадобилось идти на работу, поэтому она попросила отца посидеть со мной. То был самый неприятный вечер в его жизни, и он был порядком раздосадован. Конечно, я не могу вспомнить все в деталях, — прошептала она, — однако я помню, как он привел меня в парк, посадил на скамейку и молча просидел рядом со мной весь вечер. Некоторые из его друзей пытались быть со мной ласковыми. Они спрашивали меня, не голодна ли я, не хочу ли я пить. Мой отец говорил им, чтобы они не приставали ко мне и занимались своим делом. Поэтому я была предоставлена самой себе весь вечер. — Женщина горестно вздохнула, выдав, как ей было тяжело все рассказывать. — И два дня спустя он ушел. И больше никогда не приходил.
Тишина мрачной завесой легла вокруг нее. Рик со скрещенными на груди руками сидел на диване напротив нее и смотрел скорее с усталостью, нежели с сочувствием.
— Грустная история, — ответил он осторожно. Подобное никогда не должно происходить ни с одним ребенком.
— Да, возможно, и не должно, но происходит. Поэтому-то я и стараюсь приложить все усилия, чтобы моя дочь никогда такого не испытывала. Даже если она и не будет знать отца.
— Не понимаю, о чем это ты, — сказал Рик, однако по выражению его глаз было заметно, что он все прекрасно понял. — Я бы никогда не стая относиться к малышке Хизер плохо. И уж тем более никогда бы не обидел ее. Просто не смог бы. Она мне очень дорога.
— Я знаю, знаю. Но ты не можешь дать моей дочери того, что ей нужно. — Катрина грустно вздохнула, испытующе посмотрев на Рика. — Я не хочу, Рик, чтобы она полюбила тебя и привязалась к тебе. Рано или поздно ты все равно оставишь ее, и эта потеря будет для нее весьма ощутимой.
Теперь Катрина могла ясно видеть, что бледность, разлившаяся по лицу Рика, не была игрой света- тени.
— И чего ты хочешь? Чтобы я женился на тебе?
Катрина замерла. По ее спине пробежали мурашки.
— Я никогда бы не стала просить об этом. Ни тебя, ни другого мужчину.
— Но чего же ты тогда хочешь?
— Замужество часто ничего не решает. Я долго думала над этим и поняла: штамп в паспорте ничего не меняет. Ничто не сможет удержать человека, если он захочет уйти.
— Никто не может дать пожизненную гарантию, Катрина. — Его голос звучал жестко. — Ты просишь невозможного: гарантии, что все будет всегда оставаться так, как ты хочешь. Ведь человеческие отношения нельзя контролировать. Нельзя дать гарантии, что отношения двух людей никогда не изменятся. Если ты не можешь контролировать даже себя, то как ты можешь поручиться за чувства других людей? Конечно, мы думаем, что властны в собственных поступках, но лишь льстим себя глупой надеждой.
— Да, конечно, — прошептала она.
— Ты не сможешь спасти дочь от разочарований в жизни.
— Но я могу попытаться смягчить их.
— Ты имеешь в виду, что ты сможешь защитить ее от всего, что сделает ее несчастной? Ты ошибаешься. Всегда счастливой быть невозможно. — Он шагнул по направлению к ней. Остановился, колеблясь, не зная, куда идти, вперед или назад. Уходить или остаться? — И я не понимаю, что нам мешает быть счастливыми сейчас.
— Нет, Рик, ты все прекрасно понимаешь. Это грустно, но это так. Именно поэтому ты и сам избегаешь ответственности. Ты и сам испытал разочарование, будучи ребенком. Нарушенные обещания и развал семьи.
При этих словах он вздрогнул, и Катрина поняла, что задела его больное место.
Она сказала более мягко:
— Да, не такие уж мы и разные. Мы оба избегаем вещей, которые нас ранят, и ситуаций, которые мы не можем контролировать. Есть только одно различие: ты это делаешь только ради самого себя. Мне же надо защищать еще и мою малышку. У меня уже есть одна «ответственность». Вот я и стараюсь.
Его лицо выражало полное и окончательное поражение.
— Думаю, что у меня нет выбора, как только принять это. — Он взял куртку с дивана, отряхнул ее, думая о чем-то своем, затем развернулся и пошел к двери.
Когда он уже был на пороге, Катрина окликнула его:
— Рик!
Он замер и оглянулся через плечо.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— Я это прекрасно знаю.
И ушел, захлопнув за собой дверь.
Глава 10
— Тебе что-нибудь говорит выражение «сам себе напророчил»?
— Прости, что ты сказала? — Катрина вынырнула из полузабытья, в котором она пребывала все время, пока у нее в гостях находилась Грэйси.
Она словно бы упала с небес на землю и осмотрелась: знакомая обстановка, запахи лилии и жасмина от ароматических свечей, которые так любит Грэйси. До нее доносится мирная музыка из кинофильма, который они сейчас смотрят вместе. Только вот Катрина на некоторое время унеслась куда-то далеко- далеко, за пределы пространства и времени.
Она бы с трудом могла сказать, какой именно фильм сейчас поставила Грэйси.
Кажется, сегодня был вечер Мэла Гибсона.
Напротив нее Грэйси укачивала посапывающую малышку.
— Позволь мне рассказать тебе подробно, что это значит. Человек невольно создает свою собственную судьбу, чтобы потом оправдать свой излюбленный эгоизм. Обычно он говорит: «Ну вот, вы же видели, чем все это закончилось, я так и знал».
Катрина нехорошо нахмурилась. Брови недобро сошлись на переносице. Она сидела недалеко от столика, на котором стояло блюдо, полное нетронутого и уже остывшего поп-корна.
— Грэйси, мы же договаривались не говорить на тему моей личной жизни.
— Если я и давала такое обещание, то соврала. Я не могла на такое согласиться, никогда. Даже и не думай об этом.
