— Я тоже. Вообще-то нельзя винить Маккейда за то, что он хочет сохранить память о своей дочери. Чего я не понимаю, так это почему он так враждебно настроен по отношению к тебе, отцу его единственной внучки. Как будто он винит тебя в… — Она прикусила язык, ругая себя за неосторожность. Она взглянула на Ричарда и заметила, как грусть появилась в его взгляде. — Мне жаль. Я не имела права…
— Никакого «как будто». Томпсон считает, что это я виноват в смерти Мелинды. Всегда считал. И всегда будет считать.
Вздрогнув от резкого тона, Си Джей коснулась плеча Ричарда и прошептала одно-единственное слово:
— Почему?
Он закрыл глаза, как будто ждал этого вопроса, но все же боялся его.
— Потому что я виноват.
Си Джей ожидала услышать что угодно, но только не это. Она отдернула руку, как будто обожглась, и отступила на шаг.
Ричард тяжело вздохнул и потер глаза.
— Мелинда была очень хрупким человеком, физически и эмоционально. Я знал это с того момента, как встретил ее, но мне было все равно. Я любил ее. — Он вздрогнул. — Я хотел защитить ее, сделать так, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Она привыкла к хорошим вещам, и я окружил ее ими. Я сидел в офисе по двенадцать часов в сутки, чтобы оплатить все ее желания. Я говорил сам себе, что делал это для нее, но делал это для себя, из-за собственного честолюбия, потому что я хотел преуспеть.
— Нет ничего плохого в честолюбии.
— Есть, когда это уничтожает людей, которых ты любишь. — Он отвернулся, но она успела заметить тоску в его глазах. — Ты не удивишься, если я скажу, что Томпсон был категорически против моего брака с его дочерью. Мелинда обожала отца и посвятила свою жизнь тому, чтобы угодить этому человеку. Она все же вышла за меня замуж, хотя я так и не понял, было ли это ее бунтом против отца или тщетной попыткой примирить двух людей, которых она любила больше всего в жизни.
— Разногласия между мужем и отцом не редкость, — спокойно сказала Си Джей. — Мой отец презирал жениха моей старшей сестры. Я думаю, он чувствовал себя, ну, покинутым, что ли, как будто навсегда терял свою дочь. Моя сестра все равно вышла замуж, и в конце концов отец принял ее мужа. Это был медленный и нелегкий процесс, но они все-таки смогли установить сносные отношения. Я, конечно, не говорю, что ситуация в моей семье похожа на твою. Я имею в виду, что, может быть… — Си Джей вздохнула и протянула к нему руку. — Ради Бога, скажи что-нибудь, сделай что-нибудь, чтобы заставить меня замолчать. Я мелю какую-то чепуху!
К ее удивлению, он улыбнулся и поднес ее руку к своим губам.
— Ты просто стараешься помочь.
— Но у меня не получается, да?
Его глаза опять наполнились грустью.
— Здесь уже никто не поможет. — Ричард пожал плечами и направился к беседке, поросшей ароматным вьюнком. — Я не оказывал Мелинде моральной поддержки, в которой она нуждалась, потому что хотел доказать, что многого стою. Нет, не жене, а ее отцу. Это превратилось в борьбу умов, в шахматную игру, где вместо фигур были люди. Ход, ответный ход, мои достоинства против его достоинств. Мы передвигали людей с квадрата на квадрат без всяких сожалений, даже не думая о них. Мелинда стала нашим орудием, мы принуждали ее выбирать между двумя людьми, которые любили ее, но свои амбиции — еще больше. Мы оба знали, что наше постоянное соревнование сводило ее с ума. Но нам было все равно. Каждый из нас хотел победить. — Он замолчал и начал изучать цветок вьюнка с таким видом, как будто тайны вселенной были скрыты в его лепестках. — После рождения Лизы Мелинда стала таять у меня на глазах. Она не могла справиться с грузом забот о больном ребенке и чувством вины за ее болезнь. Когда я перестал думать только о себе и понял, что происходит, было слишком поздно. Она уже нашла себе другого возлюбленного. А он приучил ее к бутылке.
Си Джей ахнула.
— Ты потрясена?
— Нет, конечно, нет. Я просто… — Она вздохнула и повернулась к нему. — Да, наверно, я потрясена.
Ричард грустно улыбнулся.
— Я тоже был потрясен. Так потрясен, что отказывался верить, пока не пришел домой пораньше и не застал ее потягивающей джин из кофейной чашки, в то время как наша дочь захлебывалась от плача в манеже.
Си Джей стоило огромных усилий сохранить спокойное выражение лица. Казалось, что она сейчас упадет в обморок.
Ричард взглянул на нее и медленно облизал губы.
— Мы поссорились той ночью. Я осыпал ее обвинениями. Она плакала, умоляла меня понять ее. Я не смог. Я переодевал Лизу в детской, когда вдруг услышал визг колес на дороге. — Он перевел дух. — Через полчаса зазвонил телефон, и я понял, что моя жена погибла.
Си Джей схватилась за столик в беседке, ей хотелось утешить его как-нибудь, но она не могла найти слов. Ничто не могло облегчить горечь трагедии, в которой он не был виноват, но ответственность за которую будет вечно его преследовать.
— Свидетели сказали, что она гнала с сумасшедшей скоростью, ее автомобиль врезался в ограждение и свалился в канаву. — Ричард, не отрываясь, смотрел на луну, положив руки в карманы. — Я должен был остановить ее.
Си Джей обняла мужчину, которого любила, уткнулась ему в грудь и заплакала.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Жете, жете, плие, жете. Правда, здорово, пап? — Сияя от волнения, Лиза сделала несколько балетных па, округлив руки, как будто обнимала невидимый шар. — Си Джей сказала, что я самая лучшая балерина во всем мире.
— После двух занятий?
— Ну, она сказала, что я могла бы стать лучшей, если буду очень стараться, а еще у нас в классе есть девочка, ее зовут Сюзи, она меня очень любит, и она сказала, что я могу приехать к ней в гости и мы порепетируем вместе. — Лиза попыталась сделать сложное па и, потеряв равновесие, упала на диван, тяжело дыша. — Я буду репетировать каждый день, пока не смогу подпрыгнуть так же высоко, как Си Джей. Заниматься балетом так весело, пап! Мне очень-очень нравится!
— Я рад за тебя, ягодка. Только будь поосторожней и не переутомляйся, хорошо? — Ричард взял в ладони лицо дочери и нежно поцеловал ее в потный лоб. — Иди переоденься. Обед будет готов через несколько минут.
— Хорошо. — Она поглядела куда-то через его плечо. — Ты останешься на обед, дедуля? У нас сегодня гамбургеры.
Томпсон Маккейд вытащил незажженную трубку изо рта и подержал ее на ладони.
— Не могу, моя хорошая.
Девочка приняла это, не возражая. Когда она убежала из комнаты, Маккейд мрачно посмотрел на зятя.
— Где портрет?
— В комнате Лизы, — вежливо ответил Ричард. — Это ведь для нее подарок, не так ли?
Пожилой мужчина нахмурился.
— Я думал, что портрет Мелинды займет в этом доме почетное место.
— Он висит над кроватью ее ребенка, — резко сказал Ричард. — Мелинда сочла бы это место самым почетным.
Шея Маккейда залилась краской.
