Ей было еще что сказать, но подбежали служители арены и свалили ее на песок. Она больше не сопротивлялась, позволила им разоружить себя и увести под свод подземелья.
Насмешливые выкрики, правда, преследовали ее и там.
Бальб тоже следил за поведением зрителей, и ему было по-настоящему плохо. После оглушительного успеха на играх, устроенных Эсхилом, он желал всех убедить, что это было только начало. Увы, славу умножают в боях против достойных противников, а их-то для его воительниц как раз и не находилось. Другие ланисты то ли приберегали своих лучших воительниц, то ли вовсе не могли противопоставить его девушкам ничего стоящего. Обученные гладиатрикс стоили очень немалых денег. Владельцы прочих школ, кажется, уже всерьез верили, что выставить свою воспитанницу против любой девушки из его луда значило наверняка ее потерять. Ланисты были прожженными деловыми людьми и на подобные предложения не велись.
То, что Сорина явно теряла поклонников, Бальба волновало меньше всего. Она неплохо послужила ему, но если ее время заканчивалось, значит, быть по сему. Тем более что теперь у него имелась Лисандра. Фортуна воистину улыбнулась ему, ниспослав встречу с самонадеянной юной спартанкой. Прежде он был уверен, что наследницей стареющей львицы естественным образом станет Эйрианвен, теперь же все свои надежды возлагал на Лисандру.
Да, слава Сорины клонилась к закату и уходила в прошлое. Не ее вина, что соперница оказалась пустышкой. Она ничуть не была виновата в том, что публика отреагировала на ее победу именно так. Бальбу нужно было думать о своей собственной репутации и о том, что бы такое предпринять для ее поддержания.
Первая его забота была связана с тем, что Лисандре предстояло драться с женщиной из того же луда, владелец которого выставил Эпону против Сорины. Если учесть нынешнюю славу спартанки, восходящей звезды Галикарнаса, то получалось, что тот другой ланиста навряд ли отправит почти на верную смерть какую-нибудь из своих лучших воспитанниц.
Подозвав к себе Палку, Бальб велел парфянину наведаться к хозяину той гладиаторской школы. В уме ланисты уже вызревал план. А как же иначе! Он не был бы настолько успешен, если бы не умел достойно отвечать на каждый жизненный вызов.
Идея Бальба была настолько хороша, что он заранее потирал руки.
— Вот видишь!..
Даная, вернувшаяся с арены, растирала шею ладонью. Проследив за поединком Сорины, афинянка учла ее ошибки и не стала их повторять, устроив вместо этого для публики достойное зрелище. Она верно оценила способности своей противницы и не бросилась, как Сорина, сразу ее убивать. Вместо этого эллинка поиграла с ней, как кошка с мышью, даже дала ей вкусить иллюзорную близость к победе, после чего одним ударом в голову отправила в Гадес.
— Ты хорошо билась, — похвалила Лисандра.
— Да с чем там было биться-то, — сказала Даная. — Я всю дорогу чуть не на себе эту сучку тащила!
— Это верно, — подала голос подошедшая Фиба.
В этот день она еще не сражалась и пребывала в радостном предвкушении. Сильных соперниц, кажется, не предвиделось, а значит, особо и переживать было не о чем. Все останутся живы.
— Все потому, что вы усердно учились, — напомнила им Лисандра. — Притом по-спартански, то есть превосходя все, что вам прежде внушали!
Даная на это ничего не сказала. Фиба же дождалась, пока Лисандра отвернется, и подмигнула подруге.
— Как вы, девчонки? — спросил Палка, заглянувший к эллинкам.
— Я в порядке, готова идти на арену, — сказала Лисандра.
— Я не тебя спрашиваю. Даная, ты как?
— Все в порядке, Палка, — отозвалась та. — Поединок оказался простым.
— Ну и порядок. — Парфянин выставил в ухмылке лошадиные зубы. — Потому что тебе предстоит драться еще.
— Что?.. — опешила Даная.
Как ни гладко у нее все прошло, но мало кому охота ставить на кон свою жизнь второй раз на дню.
— А то, что зрители недовольны. Другой луд оказался по уши в дерьме, потому что они привезли одних новичков, а те и попали… под вас. Все, кто худо-бедно разбирается в боях, видят, какие штуки вы проделываете с этими неумехами. Бьетесь до кучи еще и за них. Выглядит, конечно, не так скверно, как у Сорины, но тем не менее…
— Ну и когда ей драться-то?.. — напряженно спросила Лисандра.
— Позже, — сказал Палка. — В общем, так!.. Я вокруг да около ходить не умею, а потому вот вам вся правда. Фронтин обозлился на ту школу и выкинул ее с игр. Это значит, что отныне всех бойцов поставляет только наш луд. Ясно?
Эллинки дружно ахнули. Даная невольным движением отодвинулась от Лисандры. Все было ясней ясного. Если дела пойдут совсем уже плохо, то может статься, что им придется встретиться на арене.
— Правитель отменил даже помилования, обещанные кое-кому из местных преступников, — продолжал Палка. — Сейчас они бьются между собой. Так он извиняется перед зрителями за то поганое зрелище, которое они до сих пор наблюдали. Тем временем ваши поединки переписывают по новой.
Женщины беспомощно переглянулись. Растерянной выглядела даже Лисандра.
— Случается и такое, — коротко довершил Палка. — Надеюсь, вы станете драться как следует.
— Но, Палка… — начала было Фиба.
— Никаких «но». Мы все равно ничего не можем поделать.
Он немного помедлил и договорил:
— Как ни жаль.
Хуже всего было то, что он говорил вполне искренно, и женщины это понимали. Круто повернувшись, парфянин вышел за дверь.
В помещении повисла тягостная тишина.
XLI
— Великолепное решение! — Фронтин приветственно поднял кубок с вином.
Бальб благодарно склонил перед ним голову.
— Спасибо на добром слове, правитель.
С некоторых пор они стали деловыми партнерами, но переступать разделявшие их границы отнюдь не годилось.
— А другого ланисту не очень огорчило твое предложение? — спросил Фронтин.
Бальб улыбнулся.
— Ни в коем случае, господин мой. Напротив, он даже обрадовался. С одной стороны, все то, что он имел в виду заработать, достанется мне, с другой — мои девочки выкосили бы весь его луд, так что в итоге он потерял бы больше. Мог бы и вообще разориться…
Взгляд Фронтина стал жестким.
— Но теперь и ты понесешь потери, ведь так? Твои лучшие воительницы вполне могут поубивать одна другую!
— Тоже верно, — согласился Луций. — Одна надежда, что их искусство побудит тебя даровать им миссио.
Правитель ожег его испепеляющим взором.
— Полагаю, ты ни в коем случае не надеешься на то, что наши совместные планы как-либо повлияют
