и Ахиллия, она состояла с ними в кровном родстве.
— А вот и ее соперница! — прокричал глашатай, отчаянно напрягая голос, чтобы перекрыть шум. — Перед вами свирепая воительница из степей севера…
Сердце Данаи убыстрило бег.
— Она уже билась сегодня, но так случилось, что схватка не произвела на вас впечатления. Сейчас она вернет себе славу, выйдя против великолепной Тесеи. Граждане Галикарнаса, я представляю вам… Амазону!
Звякнули, распахнулись со зловещей медлительностью створки ворот, противоположных тем, из которых вышла Даная, и солнечный свет озарил гибкую фигуру дакийки. Она также была вооружена как секутор, и толпа шумно выразила одобрение. Подобные поединки предпочитались всем остальным. Обе соперницы вышли на арену в тяжелых доспехах, а значит, могли порадовать публику зрелищем длительным и кровавым.
Даная стиснула зубы, удерживая ярость, готовую выплеснуться. До того дня, когда ее изуродовала Сорина, она была красавицей. Амазонка сделала это мимоходом, небрежно, в ссоре, вспыхнувшей из-за пустяка.
Теперь судьба давала Данае возможность с ней поквитаться. Она видела, как бьется Сорина, и понимала, что сумеет дать ей достойный отпор. Амазонка была намного старше эллинки, а ее доспех — нешуточно тяжел. Надо будет попробовать утомить, измотать соперницу.
Крепко держа меч, она пошла навстречу Сорине. Лицо Данаи под шлемом было непроницаемо и сурово.
Дакийка вышагивала с ней в ногу, так что две женщины сошлись точно посередине арены и тотчас принялись осыпать одна другую градом ударов. Щиты встречались с мечами, щепки, покрытые лаком, летели во все стороны. Им не было нужды примериваться и приспосабливаться друг к дружке, обе вышли сюда убивать.
Они даже щитами ударили одновременно, раздался грохот дерева и громкий треск. Женщины сцепились и закружились. Каждая старалась достать противницу, ударив мимо доспеха и щита.
Даная зарычала сквозь зубы. Удержать амазонку оказалось очень непросто. По спине у нее уже вовсю стекал пот. Сделав усилие, заставившее ее оскалиться, она все-таки оттолкнула эту старуху. Сорина оступилась, и Даная тотчас ударила. Ее клинок лязгнул по шлему дакийки.
Она услышала, как выругалась Сорина, и ощутила жгучий мстительный восторг. Эллинка воодушевилась, замахнулась опять, но амазонка была все же слишком быстра. Она успела сдвинуться, ее меч атакующей гадюкой прыгнул вперед. Лезвие угодило в бедро, скользнув снизу вверх. Даная ахнула, нанесла ответный удар, но попала в деревянный щит амазонки.
Она попыталась отскочить прочь, но меч Сорины достал ее еще раз, пройдясь по боку, и по обнаженному торсу обильно потекла кровь. Зрители принялись гудеть и шипеть. Они желали победы эллинке, но пока было больше похоже, что выигрывала Амазона.
Поддержка трибун помогла Данае выкинуть из сознания боль и напасть снова, чтобы наконец-то прикончить увертливую амазонку. Она сделала стремительный выпад, но Сорина крутанулась, ушла от удара, а в следующий миг у Данаи вырвался вскрик — острое железо куснуло ее в тыльную часть плеча. Сорина продолжала атаковать, и Даная еле успела вскинуть щит, останавливая удар, который иначе стал бы смертельным.
В тяжелом шлеме было непереносимо душно и жарко. Даная мечтала о передышке, чтобы сорвать его с головы, но противница знай наседала. Эллинка постепенно пятилась, принимая на свой скутум удар за ударом, и с отчаянием понимала, что сама-то она ни разу как следует не достала Сорину.
Это следовало исправить, притом как можно скорей.
Собравшись с силами, она устремилась вперед, но щит амазонки оказался точно на месте. Даная стала отводить руку назад, но делала это слишком медленно.
Резкая боль обожгла ей предплечье, а в следующий миг послышался приглушенный шлемом смех Сорины.
Лисандра осторожно спустила ноги с лежака.
— Скоро поправишься, — сказал ей лекарь. — Я умастил раны медом, чтобы не загноились. Так что ты просто…
— Не забывай менять повязки и добавлять мед, — перебила Лисандра.
— Верно, — кивнул лекарь.
Ему вряд ли понравилась такая резкость, но он ничем этого не показал.
— Вот, держи свою тунику.
Он передал ей одежду и помог натянуть ее.
— Благодарю.
Лисандра коротко кивнула, вышла в катакомбы и сразу направилась в сторону ворот жизни. Толпа на трибунах не особенно бушевала, но отдельные выкрики доказывали, что поединок Данаи еще продолжался. Лисандре пришлось проталкиваться вперед. У ворот, как обычно, толпились женщины, сошедшиеся поглазеть на поединки.
Когда она увидела, что творилось на арене, ее глаза округлились от ужаса.
Афинянка истекала кровью из доброй дюжины ран. Она шаталась как пьяная, а подле нее коршуном кружилась…
Сорина! Лисандра тотчас узнала ее.
Вот дакийка презрительно отшвырнула меч Данаи и снова резанула ее. Толпа зашипела. Людям явно нравилось столь длительное зрелище. Им бы только хотелось, чтобы выигрывала эллинка.
Все тело Данаи являло собой кровавое месиво, при этом она все еще пыталась отбиваться. Ее, как тотчас сообразила Лисандра, гнала вперед неутоленная ненависть к противнице.
— Падай!.. — закричала Лисандра.
Если Даная повалится, то скорее всего получит миссио.
Но этот крик будто услыхала Сорина. Амазонка оглянулась в сторону ворот жизни, сорвала с себя шлем, нашла взглядом Лисандру, улыбнулась, насмешливо пожала плечами, потом повернулась и жестом поманила Данаю к себе.
Та бросила тяжелый щит и захромала навстречу противнице, чтобы победить или умереть.
Сорина легко отбила ее неуклюжую атаку, пригнулась и всадила меч Данае в живот. Афинянка судорожно напряглась. Рассеченные внутренности кровавым потоком хлынули наружу, облепив завывающую амазонку. Сорина выдернула меч, Даная рухнула лицом вперед и беспомощно задергалась на песке. Кровь текла и текла, унося с собой ее жизнь.
Зрители вежливо аплодировали искусному убийству. Сорина высоко подняла меч, после чего указала окровавленным клинком на Лисандру, издеваясь над ее собственным жестом, которым та всякий раз приветствовала свою богиню.
Сорина рассмеялась, отсалютовала правителю, не спеша плюнула на распростертое тело Данаи и лишь после этого покинула арену.
Лисандра в ярости стискивала руками решетку. Ей понадобилось все самообладание, чтобы тотчас же любым способом не вырваться на арену и не напасть на Сорину. Кровь спартанки кипела от ненависти.
«Сперва возлюбленная. А вот теперь и подруга…
Сорина умрет. И не в тайной потасовке в темном уголке луда. Нет. Я отправлю эту дакийку к ее богам на глазах у беснующейся толпы. Только так!»
— Великолепно!
Было похоже, что зрелище доставило Фронтину истинное наслаждение, и Бальб улыбнулся, пряча разочарование. Ему-то было нечему радоваться, ведь он только что потерял еще одного добротно обученного бойца.
— А скажи-ка, ланиста, кому это амазонка бросила вызов, перед тем как уйти? Ну, когда ткнула мечом в сторону ворот жизни?
