голосе, для него так же привычно, как для меня – тропинки в родной пуще. Великий воин… и, как и подобает таковому, замкнут и самодостаточен, не нуждается ни в ком, кроме своего верного меча… то есть в данном случае револьвера.
– Это его вы собрались заворачивать в змеиную кожу? – голос Криса донесся до меня словно издалека.
– Ее, – поправила я. – И не заворачивать, а оплести рукоять.
– Зачем?
Недоумение в его голосе было искренним – и, осознав это, я с удивлением подумала, что в чем-то этот вопрос, наверное, даже естественен. Не для эльфа, разумеется.
– Чтобы она не скользила.
Крис задумчиво крутанул пистолет вокруг пальца. Затем еще раз… и еще, чередуя проворот и хват.
– По-моему, насечка справляется вполне нормально, – заметил он. – Дело, конечно, ваше личное… я знавал людей, у которых перед боем ладони потели так, что хоть полотенце к прикладу привязывай. Не знаю, как с этим обстоит дело у эльфов…
– Не так, – быстро сказала я, решив про себя не заострять внимание на том факте, что в бою я пока побывала всего однажды, да и то у меня перед ним не было времени толком испугаться. – Просто у нас, эльфов, принято оплетать рукояти своего оружия. Древний обычай. Традиция.
– Интересно, – Крис ловко подхватил выпавшую из Чаусы обойму, продернул затвор и, прицелившись в склон впереди, нажал спуск. То есть попытался нажать…
– М-м-м… что я делаю не так?
– Предохранитель, – подсказала я. – Маленькая пластинка над рукоятью. Он блокирует спуск.
– Гномы, – с непонятной интонацией произнес проводник. – Любители точной механики. Но, в общем, машинка хорошая, – сказал он, вщелкивая обойму обратно. – Спуск мягкий, с недлинным ходом, в руку ложится хорошо. Только…
– Что?
– Только зря вы, мисс, носите ее под курткой, – Крис многозначительно покосился на кобуру на своем бедре. Выглядывавший из нее тяжелый револьвер фиксировался лишь тонким ремешком – и сейчас этот ремешок был расстегнут. – Шнуровка на куртке у вас хорошая, – добавил он. – Говорят, если правильно затянута, то даже воду не пропускает. Но пока вы ее распутаете…
– Я поняла.
– И дошлите патрон в ствол, – посоветовал проводник. – На то, чтобы продернуть затвор, тоже уходит время.
– Кажется, – улыбнулась я, одновременно пытаясь сообразить, куда я могу деть Чаусу так, чтобы ее, с одной стороны, можно было легко достать, а с другой – чтобы она не выпадала при каждом неловком движении, – вы решили начать первый урок уже сейчас, Крис?
– Урок, но не стрельбы, – хмуро ответил проводник. – Вам, принцесса, похоже, надо сначала пройти курс по основам выживания в Запретных Землях.
– Похоже, – виновато вздохнула я. – Мне надо пройти курс «выживания в двух шагах от дома».
Эльфы не краснеют, эльфы не краснеют – когда я вернусь, вырежу эту надпись самыми крупными рунами, какие только поместятся на потолке моей комнаты.
Крис тактично промолчал, и это молчание было красноречивее многих слов.
– Так что за оплетку вы хотели сделать?
– О! – обрадованно воскликнула я. Не то, чтобы это и в самом деле было моим любимым занятием, но сейчас я была готова говорить на данную тему долго… очень долго. – Разновидностей плетения маки,[22] занесенных в канон, насчитывается более семидесяти форм, но реально применяется лишь несколько наиболее простых и функциональных. – Принцип, в общем-то, один, различия состоят в мелких деталях. Например, хинтэри-маки – базовый стиль, при котором тесьма-имо скучивается в местах пересечения витков, ката-хинтэри-маки, при котором верхний виток не скручивается, а сдавливается в точке пересечения с нижним. Мне еще нравится цумами-маки – причудливый стиль, в котором защипываются оба витка.
– Как интересно.
– Еще есть хандатами-зука, хира-маки, кататэ-маки, дзибара-маки и куми-агэ-маки, – скороговоркой перечислила я.
– И еще более шестидесяти других, – кивнул проводник.
– Конечно, для настоящей, качественной оплетки используется только особая шелковая тесьма. Но я видела старинные экземпляры, рукояти которых были оплетены шнурками, нитями и даже лаковой бумагой. И змеиной кожей… поэтому, когда я увидела похожую у Ойто, то решила попробовать.
– Цвет, – спросил Ханко, – этой самой оплетки тоже определен каноном?
– Цвет может быть самый разный, – улыбнулась я. – Но классикой считается черный, темно-красный, коричневый и золотистый.
– А разве он не указывает на принадлежность к тому или иному клану?
– Нет. Понимаете… – боги, подумала я, что за чушь я говорю? Как может человек понять, что значит быть одним из Перворожденных? – Хотя стороннему взгляду порой кажется, что каждый шаг эльфа определен многотысячелетними традициями и обычаями… в чем-то это именно так и есть, но нельзя также забывать, что мы, эльфы – невероятные индивидуалисты. И чем туже стискивают мастера рамки канона, тем сильнее его желание создать в их пределах нечто свое, неповторимое. К примеру, наши луки… как ни старайтесь, вы никогда не отыщете двух одинаковых.
– Люди, – заметил Ханко, – очень редко способны на такое.
У этой произнесенной им фразы был странный привкус… недоговоренности, поняла я и, заглянув в лицо проводника, с удивившей меня легкостью прочла окончание: – «Они выходят за рамки!»
– Кстати, а правда ли, что эльфы всегда вяжут тетиву к луку одним-единственным способом?
– Конечно нет, – возмутилась я. – Даже финальный узел на, как вы только что выразились, «этой самой оплетке» – это совершенно отдельное искусство, называемое маки- домэ, и, хотя большинство узлов кажутся одинаковыми, техника их вязания совершенно различна. Как сказал один мой знакомый мастер: «Финальный узел – это всегда чуть-чуть клея и много-много обмана».
– Мал-мала простоты и много-много хитрости, как говорил один мой знакомый оркский вождь, – сказал Ханко. Затем легкая тень улыбки пропала с его лица, и, отвернувшись от меня, проводник негромко скомандовал: – Подъем!
Малыш Уин, альпинист-любитель
Довольно забавно, думал Малыш, что, живя под горами, гномы уделяют так мало внимания их поверхности. Возможно, дело в том, что «вниз» для нас куда естественней, чем «вверх». И потому каждый раз, когда какого-нибудь юного гнома обуяет жажда к первооткрывательству, он, скорее всего, отправится исследовать пещеры, ведущие вглубь, где и впрямь может обнаружиться что-нибудь полезное. Вершина же над головой… а зачем, она и так прекрасно видна, если же кому-то захочется рассмотреть ее ближе – достаточно взять хорошую зрительную трубку. Карабкаться по отвесной стене, сбивая в кровь пальцы, срываться, падать и вновь, поднявшись, из
