— А дело на тысячу сто долларов по вашей шкале мелкое или как?
— Дверь, — вытянув руку, коротышка повелительным жестом указал на проход между стеллажами, — там!
Глава 4
Выйдя на улицу, я прежде всего посмотрел на свою тень. Как ни странно, мой черный друг был на месте и даже не пытался намекнуть, что его хозяин — существо с копытами, скорпионьим хвостом и ростом добрых три ярда до кончиков рогов. Если поверить этой тени, я пока не был ни вампиром, ни демоном. Но в таком случае… орк меня проглотит без соли, чего же так испугался коротышка?
Судя по тени, время было чуть за десять — подходяще, чтобы вернуться в салун Мака, залить в себя чего-нибудь прохладительного, а может, и перекусить. В конце-то концов… последние две недели мое питание сложно было назвать сытным и регулярным, так что слегка отожраться могу себе позволить.
Я даже развернулся в сторону салуна, но почему-то ноги решили пронести меня мимо, а занятая тяжким процессом думанья голова не обратила на это внимание.
Занятно… Нарви, конечно, выглядит чертовски нетипичным гномом, но все же он гном, и для того, чтобы паренёк вроде меня сумел засечь его страх, это должен быть действительно СТРАХ, пробирающий коротышку от макушки до пяток. Не думаю, чтобы глава отделения «Компании» настолько боится всех, кто выше ростом. Или дело в вопросах, которые я задавал? Пропавшие гномы… с ними дело явно нечисто… впрочем, это и так даже самому тупому гоблину понятно. Загадочное исчезновение сразу нескольких сотен гномов — с охраной! — это перебор даже для Пограничья. Может быть, Нарви как-то замешан в этом? Запросто… но даже будь щеголь-коротышка замазан по уши, это не объясняет, с чего б ему трястись перед юнцом, которого прежде он никогда не видел.
Или все куда проще? К примеру, мистер Эйхайм болеет лихорадкой, вот его и трясло почем зря. И речи его, к слову, на горячечный бред очень похожи — ну слыханное ли дело, чтобы гном так вот плакался случайному человеку на свое коротышечье начальство?!
Я попытался восстановить в памяти лицо Нарви. Толку вышло немного — хина хиной, но даже будь коротышка желтее десяти китайцев, в гнилушечном освещении он все равно выглядел бледней вампира. Вот под солнце бы его вытащить…
На этом пункте мои вялые размышления закончились вместе с улицей — я дошел до ворот.
Точнее — до места, где они были еще вчера. Сейчас же на массивных петлях сиротливо болтались остатки рамы. Перекрытая же парой досок дыра в земле наглядно поясняла, почему ворота казались — да и были — настолько хлипкими: любого прорвавшегося сквозь них гостеприимно ждала яма-ловушка солидной глубины. Верно, мне ведь еще вчера почудилось, что земля у них тут необычно гулкая. Хитро придумано, ничего не скажешь.
Я оглянулся назад и решил, что у тех, кто пройдет яму по спинам и головам заполнивших её неудачников, поводов для радости тоже будет не много. Фасады домов выстроились почти вплотную друг к другу, а узкие проулки в случае чего наверняка перекрываются в два счета. Да, пожалуй, название у городка подходящее — по крайней мере, с точки зрения всяких орков, Погребальнец должен был выглядеть местом, куда сравнительно легко войти, но потом очень сложно выбраться… живыми.
— Хочешь покинуть город?
Только сейчас я, наконец, заметил часового, до этого момента почти неразличимого в густо-черной, как душа ростовщика, тени. Маленького роста, худой, со впалыми щеками, он был похож на мумию вчерашнего здоровяка-южанина. Очень усохший вариант человека.
— Нет.
— Т’гда хр’нгли т’рчишь перед вор’тами?
Он произнес это быстро, вдобавок проглатывая часть гласных.
— Я просто прогуливаюсь.
Часовой перегнулся через парапет. Нас разделяли ярда три, не больше, и теперь я мог разглядеть его лицо. Занятно… сдвинутый к затылку котелок выглядел изрядно выгоревшим на солнце, а вот его хозяин щеголял бледно-зеленоватым оттенком кожи, тут и там нарушаемым алыми пятнами.
— Вали пр’чь, живо.
Я посмотрел направо, затем налево, но ничего похожего на лестницу так и не увидел. Похоже, это было еще одной здешней хитростью — даже прорвавшись за стену, осаждавший не решал своих проблем. Сейчас же и для меня этот факт значил, что подняться наверх и объяснить часовому некоторые правила общения будет непросто.
— Ну!
Его винтовка по-прежнему тускло поблескивала в тени под башней, но вот правый карман песочно- желтого кургузого сюртука вдруг словно бы сам по себе начал оттопыриваться.
Ход был за мной и особых вариантов я не видел. Пиф-паф, и победителю придется иметь дело с шерифом, а мистер Шарго навряд ли пребывает в хорошем расположении духа.
— Спокойно, спокойно. — На всякий случай я поднял руки, демонстрируя пустые ладони. — Уже ухожу.
В ответ мне продемонстрировали кривую ухмылку — зрелище, из которого следовало, что зубы мистера «щас укусит» явно нуждались в подравнивании. Я бы охотно провел эту операцию при помощи, скажем, рукоятки «Громового Кота», но, увы…
— Один вопрос напоследок, мистер? Гоблин тут не пробегал?
— Твой р’дственнич’к, штоль?
— Нет, мои три доллара.
Часовой задумался, ненадолго — видно было, что это занятие ему чуждо и неприятно, — а затем вернул нашу беседу в накатанную колею.
— Вали пр’чь.
— Спасибо.
Возвращаясь к салуну, я подумал, что в какой-то мере ответ все-таки получил. Если типус у ворот даже на людей лает не хуже цепной собаки, Толстяка он, скорее всего, просто бы пристрелил на месте. Конечно, факт, что гобл не проходил через ворота, вовсе не означал, будто Толстяк по-прежнему находился в городе, но… скажем так, шансы на это повышались.
— Это был Прыщавый Зомби, — сказал Хавчик.
— Ы? — удивленно прочавкал я. — Вроде ж от него не воняло.
— Потому что ублюдок еще жив. Местами.
— Ы?
— Мозги у него, по всему видать, давно разложились и сгнили за ненадобностью, — пояснил свою мысль гном. — В итоге получился законченный психопат и шулер. Если тебе случится оказаться с ним за одним столом, учти: в левом рукаве ублюдка механизм, подающий в ладонь карты или дерринджер. — Мак вздохнул: — Гному, который сделал для него эту штуку, Прыщавый не заплатил ни цента и вдобавок избил до полусмерти.
— Печальная история, — пробормотал я, благоразумно не став озвучивать дальнейшие свои мысли: что мастер, выполнивший подобную работу для столь явного мерзавца, на мой взгляд, вполне заслуживал хорошей взбучки. Ну а что получил он её от самого заказчика, свидетельствует — иной раз даже небесная справедливость не дремлет. И с чувством юмора у неё тоже все в порядке.
— Странно, что его до сих пор не убили.
Хавчик пожал плечами.
— Мозгов у него нет, но чутье на неприятности осталось.
— Хм…
От меня, выходит, Прыщавый неприятности не почуял. Что ж, в этот раз он, может, и был прав, но если судьба вновь сведет нас в темном переулке…
