— Можешь её сожрать, раз уж без еды остался. — Подцепив змею двумя пальцами, гобл махнул извивающейся тварью в мою сторону. — Че, не хочешь? Ну тогда я… — невнятно произнес он, раскрывая пошире пасть, — хоть какое, но мяско… а-а-а-а! Ы-ы-ы! Пф-ф-ф! Тьфу! У-у-у-у-у!
К «счастью» для гоблина, Венга исполнила просьбу китаянки дословно — то есть ограничилась тем, что вложила кактус в столь неосмотрительно распахнутую пасть. Подозреваю, сформулируй Лисса свою угрозу более детально, гобл бы так просто не отделался.
— Ф-ф-ф-ф! Ау! Ш-ш-о за дгянь! Ушью-шука-вшех!
— Должно быть, это был подарок от нашего приятеля Лексариподагона, — сказала китаянка, задумчиво глядя, как отброшенная гоблом змейка торопливо уползает прочь. — Кейн… раз уж ты остался без порции, возьми хоть вяленой оленины.
— Тьфу! Шашявшаснашяр! Аоу-у-у! Ай!
Я потянулся к мешку, но примерно на полдороге довольная улыбка на моем лице сменилась на гримасу подозрения.
— А
— Малкольм дал заодно с водой. Не волнуйся, это
— Уверена? — Я еще пребывал в сомнении. — Откуда бы он её взял? Разве в этой пустыне водятся олени?
Вопрос был скорее риторическим — единственный из присутствующих, кто мог бы дать ответ, в настоящий момент был очень занят вытаскиванием колючек из языка. Поэтому я очень удивился, получив этот самый ответ, причем с наименее ожидаемой стороны — от Венги.
— Да.
— Ты-то откуда знаешь?
— Один прямо за тобой.
Поворачивать голову я начал почти сразу, как только услышал ответ, — и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как у сбегающего по склону зверя подкашиваются передние копыта и дальше он уже съезжает верхом на каменно-земляной лавине. Прямо на меня.
Больше я сделать ничего не успел. Чертов зверь — и в самом деле похожий на некрупного оленя — врезался в меня, перекатился, угодив при этом боком на тлеющий костер, дико взвизгнул, вновь поднялся, лягнув при этом задними копытами гоблина и одним прыжком взлетев на второй берег бывшей речушки, скрылся в зарослях. На первом же берегу тем временем объявилась причина столь несвойственного для оленей поведения — костлявая гончая. Повторять спуск в стиле оленя она не стала, затормозив наверху — но это была единственная хорошая новость.
— Вот дерьмо-то! — Гоблин произнес это без всякого акцента, даром что с набитым колючками ртом. Очень, очень верная оценка сложившейся ситуации.
— Симаймасита! — Сказано это было настолько ровным тоном, что в первый момент я даже не понял — принадлежало непонятное высказывание Лиссе или вампирке. Затем китаянка выразилась уже более эмоционально — и по-английски.
Ругательства возымели совершенно неожиданный эффект — монстр попятился назад и скрылся из виду.
— Э-э… это что, были заклинания?
— А?! — Дикий взгляд Лиссы сам по себе был неплохим ответом. — Нет, это были мои нервы.
— Т-тогда почему же она у-ушла? — Меня снова начало колотить. Еще бы — сначала змея в супе, потом это… эта… к слову, эта тварь куда больше соответствовала первоначальной оценке Лиссы. То ли оркам удалось подстрелить самую мелкую в стае гончую, то ли данная разновидность нечисти здорово усыхает после смерти… то ли у страха глаза велики, особенно когда смотришь снизу вверх. Последняя версия понравилась мне больше всего, но…
— Она не ушла, — сказала Венга. — Справа.
«Справа» в данном случае означало «на берегу в сотне футов от нас» — именно это место выбрала костлявая гончая для вторичного появления. Монстр неторопливо сошел вниз, сел и, задрав к небу морду, коротко взвыл.
— Толстяк, — прошептал я, — ты ближе всех… карабин…
— Нет, — так же тихо вмешалась Лисса. — Только не это. Одной
— Она права, — подтвердила вампирка. — Меня учили. Костлявые гончие невероятно агрессивны и живучи.
— Тогда почему мы до сих пор живы?
— Патамушта её, ай, тоше кой-шему наушили.
Вглядевшись в тварь попристальнее, я решил, что гоблин может оказаться и прав. Гончая и впрямь выглядела не лучшим образом — уйма пятен темной и слипшейся от крови шерсти, полдюжины обломанных стрел в боках, да и правую переднюю лапу зверюга держала приподнятой, явно стараясь не опираться на неё лишний раз.
— Может, все-таки пальнуть в неё?
— Думаю, лучше доверить работу специалисту? — произнесла китаянка, без особой, однако, уверенности в голосе. — Венга?
— Я справлюсь, — вампирка уже извлекла оба клинка и сейчас быстро проглядывала лезвия по всей длине, от гарды до наконечника. — Если вы не помешаете.
— У тебя будет полная свобода действий, — торжественно поклялся я. — Лично позабочусь.
— Хорошо.
Венга поднялась, вытянула руки, скрестив клинки перед собой — и, обернувшись ко мне, неожиданно сказала:
— Принесу тебе её хвост.
— Ы? — в лучшем гоблинском стиле выдохнул я, глядя на уходящую вампирку. — А-а зачем?
— Пришьешь к шляпе.
Лисса произнесла эту фразу каким-то новым для меня тоном.
— Но…
— Кйепись, эй-парень, — перегнувшись через угли, гобл хлопнул меня по плечу, — шдается мне, это любофф на века.
— Да пошёл ты… — огрызнулся я, но Толстяк уже завел шарманку, и остановить его можно было разве что еще одним кактусом.
— Ы-ы-ы, ты только посмотри, как она идет в бой за тебя… или не идет.
Боя не получилось. Стоило вампирке пройти десяток шагов, как гончая вскочила и похромала прочь. При этом она не забывала подвывать, но теперь завывания звучали не угрожающе, а жалостно-тоскливо: и-и-и-голодная-я-несчастная-я-я-я.
Впрочем, едва Венга остановилась, как и тварь снова плюхнулась на зад.
— И теперь стрелять не будем? — спросил я.
— Нет, — Лисса встала и принялась отряхивать платье. — Мы не будем делать ничего. Раз она не бросилась, а убегает — значит, чувствует себя слабее. Просто уйдем от неё и все.
Мне бы очень хотелось поверить китаянке — ведь она, похоже, знала этих тварей еще до нашей встречи… знала больше, чем все остальные вместе взятые. Но внутренний голос упорно нашептывал, что это было бы слишком хорошо для нашего «везения».
И что сегодняшние неприятности только начались.
— Костлявые гончие, — напомнил я, — могут бежать по следу сутками.
— Бежать, — возразила Лисса, — а не хромать!
— и-и-и-голодная-я-несчастная-я-я-я…
— Извини, что не дала тебе выстрелить, Кейн.
— Ты уже извинялась, — сказал я. — Пять раз…
— Я знаю. Но все равно — извини…
