спеклась, не скисла?.. Не менее невыносимо быть соглядатаем чужой, бессмысленной жизни. Самое дорогое, самое желанное и сокровенное — это одиночество, только оно дает спасительный покой… Может, я сошла с ума? Может, это и есть шизофрения? Невроз или астения? Все может быть… Я не знаю в точности своего диагноза. Я просто изо всех сил придерживаюсь видимости нормы, стараюсь сохранить адекватность. Пока еще отдаю себе отчет в том, что из меня не выйдет борца за своего мужчину, за свои квадратные метры, за лидерство в бизнесе. Из меня уже ничего не вышло. И мое персональное солнце, недавно стоявшее высоко над головой, устало и неотвратимо склоняется к горизонту, укорачивая перспективу и удлиняя тень прошлого…
В отсутствие персональной башни с крепкими стенами я спряталась в дочкиной комнате. Сунула голову в бумаги, как страус в песок.
Психологи советуют: когда собственная жизнь кажется невыносимой, надо сравнить ее с существованием тех, кому еще хуже. Например, с участью нищих, недееспособных стариков и инвалидов. Мне предстояло писать об оперативных методах коррекции деформации позвоночника. И подобные сравнения здесь были неуместны. Статья должна возбуждать стремление к полноценности, желание бороться за свое здоровье, заплатить за него любую цену — операция стоила недешево… Я взяла себя в руки. Скрипя всеми позвонками, перестроилась. Представила, что с рождения хожу скрюченной набок, с горбом на спине, И мне безумно хочется обрести естественную прямую осанку. Какое счастье, что это возможно — в клинике травматологии и ортопедии работает такой кудесник, замечательный доктор Михайловский. Он выпрямляет согнутые в бараний рог позвоночники, опровергая жестокую народную пословицу «горбатого могила исправит». Дает шанс изменить жизнь к лучшему — и все такое прочее…
Я почти дописала, уже практически избавилась от мнимого горба — быстро, безболезненно, бесследно, — как затренькал мобильник. Вадик!.. Ура!.. Нет, я не безнадежна! Меня рано списывать в утиль, покуда существует Вадим Георгиевич Паперный: он для меня — все равно что кудесник-ортопед для горбатых.
Если нет башни из черного дерева, упирающейся в небо, можно спрятаться в ванной комнате, где тоже имеются стены и дверь.
— Вадимушка, я так рада тебя слышать!
— Чем занимаешься?
— Статейки пописываю. Можно сказать, леплю горбатого… из себя.
— Шутить изволите, сударыня?
— Какие могут быть шутки?! Я серьезна, как никогда. Тучи сгустились до неимоверности: меня Мирошник опять шантажирует… — пожаловалась я.
— Отличная тема для обсуждения за ужином, не находишь?
— О, ты приглашаешь меня на ужин? Опять фуа-гра?
— Ты не угадала, Сонечка. Сегодня нас ждет седло ягненка и жюльен с белыми грибами.
— О-о… ничего себе — целое седло!.. И жюльен…
— Я уже выехал из офиса, так что не медли, не заставляй себя ждать!
Что за человек? Никогда не позвонит заранее, не предупредит… Зато он способен превратить мрачную картину бытия в широкую, необозримую панораму, брызжущую всеми красками радости, искрами фейерверка. Кудесник! Кудесник!
Я залезла под душ. В спешке облила все вокруг, включая свои тапочки и полотенце. В завершение водных процедур обрызгалась «Шансом». Немного жаль, конечно, что, кроме серенького платьица, надеть больше нечего — не в строгом же офисном костюме тащиться на романтический ужин?.. А в джинсах Вадим меня уже видел… Впрочем, платьем его тоже не удивишь… Наплевать! Я скакала по лестнице через ступеньку, едва не сломала каблук и угодила прямехонько на грудь генеральному директору компании «Контур». Паперный привычно уткнулся носом в мои волосы и заключил:
— От тебя странно пахнет — чем-то жареным, домашним и гламурным парфюмом. Неожиданное сочетание!
— Жареным?.. А-а, так я целый день картошку жарила, пропиталась кухонным чадом. А волосы вымыть не успела. Ты застал меня врасплох!
— Жарила картошку? Как трогательно… Золушка ты моя. — Вадим взялся за ручку машины и возвестил: — Карета подана!
Прежде чем сесть, я инстинктивно подняла глаза к своему балкону и оторопела: за мной, оказывается, с пристрастием наблюдали мама, дочка и ее подружка Оксана. Вот я попала! Обнималась на виду у изумленной публики…
Паперный устроился со мной рядом и предложил начать с неприятного, чтобы за ужином не портить аппетит. Опережая мой монолог, напомнил, что неразрешимых проблем не существует.
— Ну, решение моих проблем теперь всецело зависит от тебя, — взялась я интриговать. Сообщила, что суд по разделу имущества назначен на 15 июля, а Мирошник сегодня предложила мне компромиссный вариант: я уговариваю Вадима Георгиевича продать ей офисное помещение за полцены, взамен мой бывший муж отказывается от имущественных притязаний. — Понимаешь, Лина уверена, что мы с тобой любовники, и переоценивает степень моего влияния.
— Сонь, а ты понимаешь, что соглашаться на требования шантажистов — последнее дело? Предположим, я пойду на уступки, вернее, на заведомые убытки…
Я пожала плечами и отвернулась к окну. Вздохнула, демонстрируя, насколько мне трудно. На самом деле необходимость обращаться с просьбами, пусть даже высказанными косвенно, воспринималась мной как унижение… Вадик как ни в чем не бывало продолжил развивать свою мысль:
— Сто двадцать квадратов первичного нежилого фонда в центре города стоят приблизительно три миллиона рублей. Или сто тысяч баксов. Она хочет поиметь это помещение за полтора миллиона… Какая у тебя квартира?
— Двухкомнатная, сорок шесть квадратов, санузел совмещенный… Зато есть балкон, телефон и рядом метро!
— Семьсот пятьдесят тысяч — красная цена. Ну, предположим, даже восемьсот… Улавливаешь разницу?
— Нет.
— Сонь, ты что, считать не умеешь?! За полтора миллиона можно купить две такие квартиры, как твоя. С чего я должен дарить эти немалые деньги абсолютно левой Мирошник?.. Да мне куда проще и приятней купить на них для тебя новую трехкомнатную квартиру улучшенной планировки. Еще и на отделку по евростандарту останется. И пусть они делят вашу старую халупу с совмещенным санузлом хоть до посинения, хоть до морковкина заговенья!
— Но… с какой стати тебе… если мы…
— Если мы не любовники? — рассмеялся он. — Сонечка, оставь лапидарную логику для жлобов!.. Я вполне могу себе позволить подарить квартиру просто потому, что мне нравится заботиться о тебе. Мне этого хочется. Понимаешь?
— Не понимаю. Я не имею… э-э-э… оснований… принимать подобные подарки!
— Перестань, Соня. Будь проще: бьют — беги, дают — бери.
Вадим откровенно веселился. А мне в его словах мерещился подвох. Так не бывает. «Мне нравится о тебе заботиться» — это не аргумент… Тем не менее он говорил о квартире как о чем-то решенном. Сообщил, что завтра за мной в агентство заедет Геннадий и отвезет в новостройку на улице Достоевского.
— Там на втором этаже есть зарезервированная, но не оплаченная «трешка». Срок сдачи дома — третий квартал, буквально со дня на день. Посмотри, подумай. По моему мнению, это вариант оптимальный. Кухня, если не ошибаюсь, что-то около пятнадцати метров, две лоджии, комнаты изолированные… Кабель — оптико-волоконный, можно бросить выделенную телефонную линию…
— Погоди, — перебила я. — Не в том ли доме Лина собирается приобрести нежилое помещение?
— Более того, и квартиру резервировала именно она! Но ей от меня ничего не обломится. Пусть не борзеет! — ожесточился Вадим.
Большая кухня, три комнаты и две лоджии — это, конечно, великолепно, но… что-то меня настораживало. Даже вдоль позвоночника пробежал холодок… Вадик закинул руку мне на плечо, притянул к
