Возвращение в будущее

объективные.

Сигрид Унсет была поражена красотой Японии, ее природой, неведомыми растениями. Она была очарована ее национальным своеобразием, «идентичностью», которой она не увидела в России. Замечая все отрицательные черты — жестокость, как черту общественной жизни, бедность и нищету крестьян, подозрительность по отношению к иностранцам, даже экспансионистскую политику, — она тем не менее испытывает неизменное чувство восхищения по отношению к Японии. Прикладывает усилия, пытаясь вникнуть в образ мыслей японцев, в их религиозные взгляды. При всей своей преданности всему европейскому и особенно этическим ценностям Скандинавии, где общественная жизнь всегда строилась на фундаменте закона и права, на возможности отдельного человека влиять на эту жизнь, Сигрид Унсет, тем не менее, готова критиковать европоцентризм, готова признать и другие пути развития цивилизации и культуры, если только они не связаны с тоталитаризмом.

В целом, во многих высказываниях и мнениях Сигрид Унсет много убедительного и прозорливого, даже пророческого. Так, например, она словно предчувствовала ужасы бомбежки японских городов, ту катастрофу, которая постигла Хиросиму и Нагасаки.

У нее нет противопоставления запада и востока. Она убеждена в том, что восток и запад вполне могут понять друг друга.

* * *

В 1945 году Сигрид Унсет возвращается из Америки на родину. Она работает над религиозным трудом, историей жизни Святой Катарины из Сиены, он был опубликован в 1948 году в США как часть проекта «Женщины в мировой истории».

Сигрид Унсет умерла 10 июня 1949 года в Лиллехаммере; она похоронена на кладбище в горах, на ее могиле чугунный крест с завитками, скромные цветы: маргаритки, анютины глазки, анемоны…

Книга Сигрид Унсет — это субъективные путевые заметки прославленной писательницы, представляющие ее собственное видение мира и менталитета разных народов. При этом книга является образцом блистательной публицистики, пусть порой в чем-то и весьма спорной, но тем не менее актуальной и поучительной. Она может быть интересна не только поклонникам таланта Сигрид Унсет, тем, кто увлекается творчеством скандинавских писателей, но и, смею утверждать, историкам, политикам, публицистам, журналистам, просто любознательным людям.

Элеонора Панкратова

* * *

ЭТА книга была написана в США в течение лета и осени 1941 года, в то время, когда американцы, включая даже выходцев из Норвегии, имели в значительной степени искаженное представление о том, что происходило в нашей стране в момент, когда весной 1940 года она подверглась немецкому нападению и была оккупирована. И виной тому оказались сообщения некоторых американских корреспондентов; в первую очередь это относится к мистеру Леланду Стоу, который находился в Осло 9 апреля и представил события так, будто одна половина норвежцев была подкуплена немцами, в то время как остальные ликовали, думая только о том, чтобы им не мешали заниматься своим делом, и с радостью наблюдали за происходящим вокруг.

Миссис Борден Гарриман,[3] в частности, рассказала мне, что мистер Стоу, который не знает ни слова по- норвежски, в тот самый день прогулялся по городу, заглянул в Гранд-кафе, а все остальное время провел в подвале американской миссии. Мы, — те норвежцы, которые оказались в США и имели возможность свободно писать обо всем, читать лекции, выступать по радио, — все мы рассказывали о том, что нам довелось пережить во время немецкого вторжения. Позднее американцы смогли узнать и от других, что норвежцы и не думали покорно склониться перед лицом превосходящих сил и что их вклад в борьбу с немцами на море, в воздухе и в движении Сопротивления был огромен, если учесть, что все-то население Норвегии составляет примерно 3 миллиона человек.

Рассказанное мною о России связано с моими впечатлениями от путешествия через Россию летом 1940 года. В то время Россия официально еще оставалась союзником Германии, хотя уже многие предчувствовали, что это временный альянс и что рано или поздно между двумя сверхдержавами произойдет разрыв. В какой степени русское правительство готовилось к отражению немецкой агрессии, было мало кому известно, по крайней мере, к счастью, об этом не знали немцы. На меня, приехавшую с Запада, удручающее впечатление произвели пустые магазины, нехватка таких необходимых вещей, как обувь и мыло, полная и повсеместная запущенность домов и улиц. Я видела толпы людей, перемещающихся по огромным пространствам этой страны, людей, которые были вынуждены подолгу сидеть и ждать поездов на всех железнодорожных станциях, где мне доводилось проезжать. Это весьма напоминало картину жизни тех стран, в которых немецкая оккупация уже стала реальностью. У того, кто не видел ничего хуже лондонских и парижских трущоб, а также индустриальных городов в долине реки Тайн[4] в период депрессии, эти впечатления не могли не оставить тяжкого следа в душе.

Лиллехаммер, ноябрь 1945

Сигрид Унсет

Норвегия, весна 1940

У НАС в Норвегии часто по обочинам пашни можно видеть штабеля камней, которые были выкопаны из земли и свезены сюда, на край поля. Самые первые камни были сложены первыми поселенцами, они и формируют нижний слой штабеля. Эти камни врастали в землю, постепенно покрываясь мхом и серым лишайником. Камни же, лежащие на самом верху, имеют гладкую, светлую поверхность, это те камни, которые были привезены сюда после последней пахоты. Для нас, норвежцев, эти штабеля камней — предмет гордости, своеобразный памятник прошлого, они — молчаливые свидетели того, как наши предки в течение пяти тысяч лет прикладывали усилия, чтобы обжить эту землю, построить жилища для людей на этих пространствах, порой прямо под отвесными горными склонами и нависающими с них ледниками. Наш народ сумел приспособиться к тяжелым природным условиям и создать себе достойное существование в борьбе с камнепадами и снежными лавинами, с наводнениями, с дикими животными и суровым климатом, когда зима длится девять месяцев, а лето едва-едва достигает трех, и тогда наша страна на короткое время превращается в рай на земле, пока не придут заморозки, а они наступают порой уже в августе, и таким образом, случается, зерно сгнивает на корню, а бывает и так, что снег остается лежать на полях вплоть до Иванова дня, и тогда не знаешь, стоит ли вообще затевать посевную, ведь зерно вряд ли успеет вызреть.

У нас очень длинное побережье, мы обладаем несметными морскими богатствами. Но одному богу известно, сколько безмерного труда и терпения необходимо для того, чтобы овладеть ими, и сколько за нашу историю сотен тысяч людей положили свои жизни в этой борьбе за существование. Найдется ли еще в мире другой народ, который владеет своей страной по такому же безоговорочному праву, по которому владеем ею мы в соответствии с заветом Создателя, что каждый должен есть хлеб, добытый в поте лица своего.

Но со временем и для нас наступили более легкие времена. Во многом благодаря современной