— Признаю, что отец не слишком пользуется репутацией созидателя.
— Он вообще ею не пользуется.
— Но если это означает значительную прибыль…
Берт натянул повод и остановился. Его лицо приняло суровое выражение, и Люси поежилась под ледяным взглядом его голубых глаз.
— Ты лжешь, Принцесса.
Она смотрела на него, не веря своим ушам.
— Я… что?
— Ты правильно расслышала. Ты лжешь… или мне, или себе, не знаю точно. Но я намерен это выяснить.
— Я была абсолютно откровенна с тобой с самого начала, — возразила Люси.
— Ты водила меня за нос все это время, а это означает, что наша сделка висит на волоске.
— Неправда!
— Правда. Если я узнаю, что ты меня дурачишь, то, не раздумывая, раскрою твою «легенду». Понятно?
— Но я не лгу тебе! Я приехала сюда, чтобы исследовать Блу-Пайнтриз, и собираюсь это сделать. Я сделаю это с твоей помощью или без нее. Но сделаю. А сейчас я приступаю к работе.
— Ты уже работаешь, помни.
— Это не работа, — возразила Люси, начиная злиться. — Я катаюсь на этой чертовой лошади в то время, когда мне нужно опрашивать служащих. Все, прогулка закончена! Я возвращаюсь в отель и поговорю с Мади еще раз. Если весь персонал будет так же любезен, как она, мне не потребуются две недели, чтобы выполнить свою задачу. Это вопрос нескольких дней.
Его лицо превратилось в каменную маску.
— Почему ты решила, что сможешь достичь желаемого за несколько дней?
— Это остров, Берт. Здесь не так уж много всего.
— Здесь есть пляж.
— Пляж, каких сотни, — сказала Люси решительным тоном. — Песок, вода, ракушки. Много песка, еще больше воды и целая гора ракушек. Всего-навсего.
— Здесь есть маяк, — не отступал Берт.
— По словам Мади, маяк не работает, — небрежно бросила она. — Вы поднимаетесь по ступенькам и снова смотрите на песок и воду. Думаю, что ракушки слишком малы, чтобы разглядеть их сверху. Потом вы спускаетесь по ступенькам. Как весело! Еще один час убит.
Берт чуть тронул свою лошадь коленями, и та приблизилась к Кокетке. Люси начала нервничать, заметив недобрый блеск его голубых глаз.
— Как насчет гольф-клуба?
— А что?
— Да, верно. Папочка просто наберет номер телефона и закажет себе поле или два. А сам отель? Дай подумать. Если Саймон решит превратить жилой корпус в своего рода особняк конца прошлого века, он просто наймет архитектора и дизайнера по интерьерам. В конце концов, в наше время можно подделать все, что угодно. Кому какое дело до исторических корней и подлинности? — Берт обвел рукой окружающий ландшафт. — А заповедник? Как он собирается скопировать его? Позвонит в местный питомник и распорядится засадить деревьями сотни акров пустоши?
— Если он так решит, — резко ответила Люси. — Это будет не так уж сложно.
— Слезай с лошади, — процедил Берт сквозь зубы тихо, но угрожающе.
Она удивленно уставилась на него. Нанятый ею человек превратился во властного, надменного незнакомца.
— Что-о?!
— Слезай с этой проклятой лошади. Быстро! — Берт не стал дожидаться, пока Люси подчинится, соскочил с седла и в одно мгновение стащил ее на землю.
— Отпусти! Что ты себе позволяешь? — Люси уперлась ему в грудь обеими руками, глядя на него снизу вверх. И в этот момент внезапно поняла, что слишком сильно задела Берта. Она никогда еще не видела его таким — безжалостным, опасным. Что она сделала?
— Берт…
— Сейчас мой черед, Принцесса, — грубо оборвал он ее, железной хваткой сжимая тонкие запястья. — Помолчи, а я буду говорить.
Люси стояла перед ним, дыхание у нее прерывалось, испуг смешался с недобрым предчувствием. Они были совершенно одни, а она полностью утратила контроль над ситуацией. Люси облизнула губы.
— Так говори, — сказала она, но нервная дрожь в голосе поубавила бравады произнесенных слов.
Он посмотрел на нее с нескрываемым презрением.
— Я даже не знаю, зачем мне все это нужно. Ты слишком ослеплена, чтобы видеть, ты слишком испорчена Саймоном, чтобы понимать. Это все равно что объяснять чувства бездушной машине.
Люси попыталась освободиться от его захвата, злость сделала ее безрассудной.
— Я не машина!
— Вот как? — Он притянул ее ближе к своей необъятной груди. — Докажи это.
— Нет…
У нее не было возможности сказать больше. На этот раз он не стал тратить время на обольщение. Губы Берта грубо требовали ответа, и Люси оказалась совершенно беспомощна перед его натиском. Ей не хотелось снова капитулировать, не хотелось, чтобы ее целовали от злости. Но если злость и спровоцировала поцелуй, то она незаметно растаяла по мере того, как верх взяло нечто более сильное.
Люси не понимала, как он смог возбудить ее с такой легкостью. В общении с любым другим мужчиной ей всегда удавалось сохранить здравый смысл. Но только не с Бертом. Он не позволил ей это, проникнув за заградительный рубеж и непонятным образом изменив ее.
Берт пробудил в ней ощущения, о существовании которых она только подозревала, дал жизнь, глубину и цвет чувствам, которые она считала не свойственными ее натуре. В его объятиях она стала в первую очередь женщиной и только во вторую — деловой женщиной. Со страхом Люси обнаружила, что ей хочется, чтобы это ощущение длилось вечно. Но еще больше она жаждала стать желанной как женщина, а не как дочь Саймона Кларка.
Словно уловив ее мысли, Берт проник ей под рубашку и завладел полными грудями. Она тихо застонала, стон превратился в громкий судорожный вздох, когда пальцы коснулись соска. Люси прижалась к Берту, тая от его жара, не желая ничего, кроме того чтобы этот поцелуй, эти ласки длились вечно.
Берт первым пришел в себя. Его голубые глаза блестели, кожа на скулах натянулась. Он глубоко вздохнул и отстранил ее от себя.
— Беру свои слова обратно. Ты не машина. У тебя женское тело и вполне женские желания. — Его голос звучал слегка цинично. — Но я уверен, что в нем нет сердца. И нет души.
Люси не была бы более шокирована, если бы Берт ударил ее.
— Ты, сукин… — Она не смогла закончить фразу.
— Ты права. Когда дело касается этого острова, я — сукин сын. — Берт провел рукой по волосам, его губы, только что целовавшие ее, скривились в усмешке: — Как я могу рассчитывать, что ты поймешь, в чем заключается исключительность данного места, если тебе не хватает для этого эмоциональной глубины?
Глаза Люси яростно сверкали, она тяжело дышала. Желание испарилось, словно его и не было.
— Ты ничего обо мне не знаешь. Ничего! Ты не имеешь права судить обо мне! Если ты не в состоянии объяснить, в чем исключительность этого острова, то это значит, что чего-то не хватает острову, а не мне.
Берт оценивающе прищурился.
— Посмотрим. Закрой глаза. — Он отступил на шаг. — Не спорь. Просто сделай это!
Люси подчинилась, больше из желания его не видеть. Она ощущала его присутствие, знала, что Берт стоит у нее за спиной.
— А теперь что? — спросила она недовольным тоном. — Мне хочется уехать отсюда как можно
