Тот улыбнулся и сказал:
– Когда я думаю о том, чем обязано нашей семье «Американское общество психиатров», то просто нельзя сказать, что мы все плохие.
Помолчал и добавил:
– Само собой, я по-прежнему рассчитываю добиться для нас победы на двух чемпионатах.
– Приятно слышать, – отозвался Пол, – ведь парень ваш чувствует себя так, как будто он обрел здесь новый дом.
Теперь машина полностью разогрелась, и Тедди Фрейм вел ее уверенно, чисто, на довольно большой скорости, хоть и не на пределе. Пол видел, как она великолепно вписалась в поворот, услышал пронзительный визг колес, а Фрейм переключился на низкую передачу, притормозил еще, по самой бровке вышел из поворота и развил на прямой приличную скорость – 155 или 160 миль в час, так примерно определил ее Пол. Потом он снова накренил машину на вираже, а Пол был ему признателен за то, что сделал он это мастерски – не быстро и не медленно. А еще Пол подумал, что машина выглядела лучше, чем раньше.
– Похоже, хорошее приобретение. Лучше не бывает, – сказал он Ходдингу, снова усаживаясь.
– Я всегда делаю такие приобретения, – ответил тот с улыбкой.
Пол пожалел, что Сибил рассказала ему о своем отношении к Ходдингу. Он побарабанил пальцами по краю кофейной кружки и помахал Тедди Фрейму, который пролетел мимо с вытянутой рукой, показывая большим пальцем вверх.
– Не знаю, радоваться мне или наоборот, – сказал наконец Пол. – С одной стороны, хорошо быть конструктором машины, которая может победить. У этого Оливера Твиста больше шансов на победу, чем у вас. А с другой стороны… если не вы ее поведете, то на сколько еще вас хватит, чтобы со всем этим возиться, вот что меня занимает. Расходы огромные, а удовольствия никакого.
– Тебе нужен прямой ответ, – сказал Ходдинг без обиды. Пол пожал плечами.
– Я как раз вспомнил, что срок моего контракта истекает через шесть месяцев, ровно за неделю до того, как мне стукнет двадцать восемь. Надо подумать, как дальше быть. Богатую невесту найти, что ли.
– Я постоянно забываю о таких простых вещах, – сказал Ходдинг. – Когда человек всю жизнь богат, ему трудно разделить чужую точку зрения. Да и ни к чему.
– Ладно, тогда можно один вопрос?
– Конечно.
– Если у нас будут эти две победы, захотите ли вы продолжать? Или мы перейдем на серийный выпуск спортивных автомобилей? Или это будет конец?
– Я еще не знаю.
– А когда приблизительно узнаете?
– И этого я еще не знаю. – Ходдинг положил Полу руку на плечо. – Что тебя так волнует, Пол? Ты же прекрасно знаешь, что я не собираюсь увольнять тебя без предупреждения, не позаботившись о…
– …моем будущем.
– Ну, да. Если даже я и решу закрываться, а я пока что об этом и не думаю, я позабочусь о тебе. Если ты захочешь открыть свое дело, я тебе помогу, ты же знаешь. – Помолчав, он закончил дрожащим от волнения голосом: – Ты мой друг, Пол. Я не хочу тебя терять.
Пол перевел взгляд на трек. Теперь Тедди Фрейм значительно сбросил скорость. «Я тебе не друг, – подумал он. – Как перестану получать по счету, тут и дружбе конец. Но временами я действительно очень тебя уважаю; какое бы чувство я к тебе ни испытывал, его можно перекрыть, как кран на бензоколонке».
– Когда ты всю жизнь беден, – сказал он вслух, – трудно придавать дружбе большое значение. На это никогда не хватает времени.
Ходдинг вспыхнул и заметил:
– По-моему, я понял, что ты хочешь сказать. Постараюсь не забыть.
И они пошли навстречу Тедди Фрейму.
Глава 7
Они летели на высоте тридцати семи тысяч футов, находясь в пятидесяти с лишним милях к северо-востоку от Гандера.
– Хорошо, что ты не крупный. Я об этом не жалею, – сказала Сибил.
Несмотря на ограниченное пространство занавешенной койки, Тедди Фрейм отвесил ей глубокий поклон. И вылил в ее бумажный стаканчик остатки шампанского из первой бутылки. Аккуратно отставив пустую бутылку в сторону, он потянулся за новой и выудил ее вместе с лифчиком Сибил из своего халата, валяющегося рядом. Попробовал бутылку рукой, улыбнулся и сказал:
– Не очень холодное, но ничего. Годится.
– Годится! – хохотнула Сибил. – Это ты годишься!
Она пощекотала его по ребрам, а он улыбался, но терпел и, наполняя стаканы, не пролил ни капли.
– Ничего, что я пьяная? – спросила она.
– Скорее, ты очень чувственная. К тому же, трезвая ты бы меня просто не подпустила. Или ты это нарочно?
– Что нарочно? О чем это ты?
Он поднес палец к губам. Тихо, мол. На такой высоте самолет летел удивительно бесшумно. Из соседнего отсека доносилось похрапывание. Сибил шепотом повторила:
– О чем ты?
– Да о том, что ты поступила очень разумно. Лучший способ провести время в самолете – это напиться. Иначе бы мы оба изнывали от скуки, каждый на своей койке. Страшно подумать!
Сибил ненадолго задумалась. Действительно, как только они сошлись где-то в шести милях над Оттавой, лететь стало очень даже приятно. Он был неутомимый любовник. И очень изобретательный. Она восхищалась им, но как бы со стороны. Прислушавшись к себе, она поняла, что не испытывает к нему никаких чувств. Да, она расслабилась, успокоилась, приятно устала, как будто отзанималась в гимнастическом зале.
– Ты очень правильно сделал, что раньше ко мне не приставал, – сказала она.
– Значит, забыла. Я же погладил тебя тогда, в Найроби, когда мы познакомились.
– Ничего я не забыла. Я хотела сказать, здесь не приставал, в самолете… перед тем, как сюда влез.
– Здесь для этого слишком мало места. Поэтому пришлось идти напролом.
Сибил улыбнулась. Она и не думала отказывать ему. Ведь она была почти уверена, что он захочет с ней переспать. Вот только как это будет, она себе не представляла. Она даже не стала надевать ночную сорочку. И, увидев его лицо, услышав его мягкий, вкрадчивый голос: «Будь умницей, подвинься. Я не хочу тебя раздавить», – она приняла его без звука. К тому же он пришел к ней в халате, свежевыбритый, с запахом одеколона и зубной пасты, да еще и с двумя бутылками шампанского. У Сибил просто закружилась голова. «Такое бывает только в женских гимназиях», – подумала она. Поскольку она никогда там не училась, это произвело на нее впечатление.
Тут Тедди Фрейм перебил ее мысли:
– Ты любишь Ван ден Хорста?
– Нет.
– А второго, Ормонта, его любишь?
– Ну, положим, а что?
– Отрабатываю упражнение.
– Что это значит?
– Когда прилетим в Рим, я поездом отправлюсь в Милан. А ты на самолете в Венецию, так?
– Так. Приедешь в Венецию?
– Я бы выбрался на несколько дней, если ты будешь меня ждать.
Сибил подумала немного и ответила:
– А ты не будешь сцены устраивать? Ну, если будет трудно встретиться. Мало ли что.
Вместо ответа Тедди Фрейм опустил глаза. Сибил поневоле стала извиняться:
