— Это просто недопустимо, — произнес Рэймонд.
— Они могут и не возбудить процесс, — я сама с трудом в это верила. — Возможно, что обвинение, услышав версию о шантаже, решит смягчить приговор Юпитера.
В это я тоже не верила. В этом случае, вероятно, рассмотрят шантаж как очевидный мотив для предумышленного убийства. От защиты будет зависеть доказательство того, что Юпитер либо невиновен, либо не хотел убивать, но сделал это в состоянии аффекта.
— Ты ведь сама не веришь в это, так ведь? Ты думаешь, что они возбудят процесс, — сказала Лили тихим упавшим голосом. Ее глаза утратили блеск, лицо потускнело, и выступили скулы. Впервые я подумала, что она, так же как и отец, пользовалась пластической хирургией, дабы сохранить молодость.
— Я не знаю, Лили. Может быть, процесс будет, может, нет.
— А если да, тогда вся история всплывет. В суде. И в газетах.
— Возможно.
— Это просто недопустимо, — повторил Рэймонд, крепче обнимая дочь. — Вы не понимаете, через что пришлось пройти Лили, как тяжело ей было пережить кошмар после смерти матери. Это просто… просто опустошит ее.
Беверли повернулась ко мне:
— Джулиет, вы подруга Лили. Я надеюсь, что вы сделаете все возможное, чтобы предотвратить ее разоблачение в газетах. Вам ведь можно доверять, не так ли?
Я хотела ответить «да». Доказать им свою верность и преданность. Но не могла.
— Я вхожу в состав защиты Юпитера. У меня есть определенные моральные обязательства перед ним. Несмотря на это, я постараюсь сделать все, чтобы защитить Лили.
Беверли кратко кивнула. Она знала — большего я не могу предложить. Повернулась к Лили:
— Детка, я тоже очень не хочу, чтобы эта история получила огласку. Мы все эти годы так старались защитить твою репутацию. Но ты не должна позволить сломать себя. Придется нелегко. Твоя карьера, бесспорно, пострадает. Но ты сильная женщина. Ты достигла прекрасных результатов в терапии. Если по какой-либо причине мы не сможем сохранить все в тайне от прессы, ты справишься. Мы будем с тобой, и ты справишься.
— Да, мама, — прошептала Лили.
— Юпитер говорит, что он невиновен, — произнесла я. — Если кто-то другой убил Хло, тогда все это не будет иметь отношения к делу.
Я не стала договаривать мысль, которую они наверняка поняли. Если Юпитер не убивал, а у Лили был мотив, она неизбежно попадала под подозрение.
— Если не он, тогда кто же? — спросил Рэймонд. — Кто по-вашему мог убить ее?
— Может быть, Лили не единственная, кого шантажировала Хло. Возможно, у нее был целый список жертв. Я делаю все возможное, чтобы получить больше информации. Беседовала с ее матерью. Я планирую разыскать ее друзей и знакомых. Если убийца кто-то из них, я найду его.
На самом деле, настолько уверенной я не была, но Лили выглядела такой несчастной, такой потерянной. Захотелось утешить ее.
Беверли еще раз ободряюще сжала плечи Лили, потом отпустила. Налила себе кофе и посмотрела на меня.
— Итак, Джулиет. Скажите, чем мы можем помочь?
Я смущенно улыбнулась:
— Давайте расставим все точки. Не могли бы вы рассказать, где были в день убийства Хло?
Рэймонд злобно зашипел.
Беверли прервала всплеск его эмоций:
— Какое это было число?
Я назвала дату.
— Минуту, — она встала из-за стола и тут же вернулась, держа в руках электронный ежедневник. Просмотрела свои записи, потыкав в меню маленькой указкой.
— С полудня до двух я была в отеле «Фермонт» в Сан-Франциско на официальном обеде Демократической Женской Ассоциации Северной Калифорнии. Мы выехали из Сакраменто около половины одиннадцатого, насколько я помню. После обеда встречи тет-а-тет со спонсорами мероприятия. Они закончились около семи, и мы вернулись в Сакраменто к половине девятого. Пообедали в машине.
— Кто — мы? — спросила я.
— Я и мои помощники. Они всегда со мной. Кроме тех моментов, когда мне нужно в туалет или ванную. Даже если бы я очень хотела избавиться от этой ужасной девчонки, я бы физически не смогла слетать из Сан-Франциско в Лос-Анджелес, убить Хло, и вернуться, выдав все это за поход в туалет.
Я записала информацию и посмотрела на Рэймонда. Тот пожал плечами:
— У меня нет ни малейшего представления, где я был в тот день. То есть, я находился в доме в Сакраменто. Возможно, уехал кататься на велосипеде. Я обычно этим занимаюсь.
— Вы ведете календарь, чтобы мне проверить эту информацию?
Он покачал головой:
— Я не очень забочусь об этом. Беверли ведет календарь, а у меня сейчас настолько мало встреч, что мне не составляет труда их запомнить, и нет нужды записывать.
Мы неловко посмотрели друг на друга. Они все, так же как и я, хотели, чтобы у Рэймонда на тот день было алиби. Я решила продолжить:
— Важно знать, каким образом Хло узнала о несчастном случае в Сан-Мигеле. Мне кажется, Поларис был источником информации.
Беверли и Рэймонд переглянулись.
— Почему вы так думаете? — спросила Беверли. — Вы что-то слышали об этом?
Я прищурилась. Они что-то скрывают от меня?
— Нет, но вероятнее всего, он ей рассказал.
— Сомневаюсь, — сказала Беверли.
— Почему нет?
— Потому что он поклялся. Что бы мы ни думали о Церкви Космического Единения, Поларис — религиозный человек Он не нарушит свой обет.
Я скептически подняла брови, но не стала говорить, насколько я доверяю чужим клятвам.
— Кто еще знал об убийстве?
— Вы имеете в виду, кроме нас и Полариса? — спросил Рэймонд.
Я кивнула.
— Наши соседи, жившие тогда в этом доме. Зет Голдблюм, например.
— Зет Голдблюм? Вы имеете в виду Канопуса? Помощника Полариса?
Беверли округлила глаза:
— Что за имена у этих людей! Да, Канопуса. Тогда его звали Зет Голдблюм из Парсипанни, Нью- Джерси.
— Кто еще?
— Китти Форест и Анжела Вильямс, — сказала Беверли. — Тоже там были. Но они вряд ли.
— Почему нет?
— Обе умерли. Китти — от рака груди около десяти лет назад, а Анжела погибла в автокатастрофе спустя несколько лет после того, как мы уехали из Сан-Мигеля. У Анжелы остался сын. Ему было всего несколько месяцев, когда произошло убийство. Когда погибла мать, ему было три года.
— Кто еще жил в том доме?
— Больше никого, — сказал Рэймонд.
— Это неправда, — перебила Лили.
Мы все посмотрели на нее. Это были ее первые слова за все время.
— Там были еще люди.
— Кто? — спросила Беверли с тревогой в голосе.
— Горничные. Горничные знали.
— Конечно, — сказала Беверли, — но они не могли рассказать Хло. Ведь так?
