Бен-Гур, едва сдерживаясь, сказал:
– Твой упрек попал не мимо цели, о Египет! Я как будто отказался от твоих услуг, но разве это не могло быть оттого, что честь заставляет меня молчанием охранять жизнь и благосостояние других?
– Может быть, – поспешно заметила она. – Да, это так.
Он отступил на шаг и спросил ее с заметным удивлением:
– Скажи, все ли ты знаешь?
Она, смеясь, отвечала.
– Почему мужчины не верят, что женщины проницательнее их? Целый день я видела твое лицо, а достаточно взглянуть на него, чтобы узнать, что ты чем-то сильно озабочен, но чем? Отгадать нетрудно после твоего разговора с моим отцом. Сын Гура, – с замечательной ловкостью понизив свой голос почти до шепота и приблизившись к нему настолько, что дыхание ее обдавало своей теплотой его щеки, – сын Гура! Тот, навстречу которому вы идете, должен быть царем Иудейским, да?
Его сердце сильно билось.
– Царем Иудейским, подобно Ироду, только более могущественным? – продолжала она.
Он смотрел в сторону – во мрак ночи, на сияющие звезды, затем он встретился с ее глазами и не отводил более от них своих глаз, и дыхание ее касалось его уст, так близко она стояла.
– Недавно у меня были видения, – все продолжала она. – Если я расскажу тебе о них, поможешь ли ты мне? Что ты все молчишь?
Она оттолкнула его руку и повернулась, как бы намереваясь уйти, но он удержал ее и горячо сказал:
– Оставайся, оставайся и говори!
Она вернулась и, положив ему руку на плечо, прильнула к нему. Он обнял ее одной рукой, крепко прижав к себе, и в этой ласке выразилось согласие на желаемое ею обещание.
– Расскажи мне о твоих видениях, о Египет, дорогой Египет! Пророк и даже сам Моисей не в силах были бы отказать тебе в просьбе. Я согласен исполнить твои желания. Но прошу тебя: пожалей, пожалей меня.
Как бы не слыша его последних слов, она, прижимаясь к нему и не спуская с него глаз, тихо начала:
– Меня преследуют видения о великой войне и на море, и на суше с бряцанием оружия и шумом передвигающихся войск, как будто воскресли Цезарь с Помпеем и Октавий с Антонием. Поднялся столп дыма и пепла, застилает весь мир, и Рим исчез, вся власть перешла в руки Востока, из пепла возродилась новая раса героев и возникли царства более обширные, чем те, что некогда существовали. И когда видения эти исчезли, я спросила себя, что только не выпадет на долю того, кто лучше и больше всех послужит царю?
Бен-Гур вздрогнул. Это был тот самый вопрос, который преследовал его весь день. Ему казалось теперь, что он имеет ключ к разгадке.
– Так, – сказал он, – я, кажется, начинаю понимать тебя. Царства и короны – вот то, что ты помогла бы мне заполучить. Так, так! И никогда еще не было столь хитрой, величественной и прекрасной царицы, как ты. Но, увы, дорогой Египет, в твоих видениях награды дает война, а ты не более как женщина, хотя Изида и поцеловала тебя в сердце, и венцы раздает слепая судьба. Но, может, есть у тебя более верный путь, чем тот, что прокладывает меч? В таком случае укажи мне его, и я пойду по нему, хотя бы и единственно ради тебя.
Она сняла руку с его плеча и сказала:
– Постели свой плащ на песке, чтобы я могла прислониться к верблюду. Я сяду и расскажу тебе историю, которая распространена у нас по Нилу вплоть до Александрии, где я и услышала ее.
Он исполнил ее желание, предварительно воткнув в землю копье.
– А мне что прикажешь делать, – спросил он, когда она уселась. – Я не знаю, принято ли в Александрии, чтобы слушатели стояли?
Удобно прислонившись к верблюду, она, смеясь, отвечала:
– Это зависит от желания рассказчика.
Не дожидаясь разрешения, он сел на песок и положил ее руку себе на шею.
– Я готов, – сказал он.
И она начала свой рассказ о том, как прекрасное снизошло на землю.
– Ты должен, во-первых, знать, что Изида была, а может и есть, прекраснейшей из богинь, и Озирис, ее супруг, хотя и был мудр и могуществен, иногда сильно ревновал ее, ибо боги в любви подобны нам, смертным.
Дворец богини был из серебра и стоял на Луне, на вершине высочайшей горы, откуда она часто отправлялась на Солнце, в середине которого, источнике вечного света, помещался золотой дворец Озириса, до того блестящий, что люди не могли глядеть на него.
Однажды Изида, – дни и годы не существуют для богов, – наслаждаясь обществом Озириса на кровле золотого дворца, случайно взглянула вниз и увидела вдали, на краю вселенной, Индру с войском чудовищ, родившихся на спинах летящих орлов. Он – друг всего живого, так любовно называют Индру, – возвращался с войны с отвратительными существами, возвращался победителем. В свите его находился герой Рама и Сита, его невеста, самая прелестная из всех женщин после Изиды. Изида встала, сняла с себя свой звездный пояс и повеяла им над Ситой в знак радостного приветствия. И немедленно между шествующим войском и двумя божествами на золотой кровле распростерлась ночь, но то была не ночь – то Озирис нахмурил лоб.
Между ним и Изидой произошел разговор, какой только и мог быть между богами. Озирис встал и величественно сказал:
– Иди домой. Я завершу свои дела сам. Чтобы дать человеку вполне счастливое существование, я не нуждаюсь в твоей помощи. Уходи.
Глаза Изиды были такие же большие, как у белой коровы, что питается в храме сладкими травами из рук правоверных, даже когда они воссылают свои молитвы, и цвета они были такого же, как у коровы, и смотрели они так же нежно. Взор ее блистал намного яснее света луны в туманный месяц жатвы. Она тоже встала и сказала ему:
– До свидания, любезный супруг. Ты скоро позовешь меня, я знаю, потому что без меня ты не сможешь дать полного счастья, о котором мечтаешь, как... – и она улыбнулась, зная, сколько правды в ее словах, – как не сможешь быть счастлив и сам.
– Мы увидим, – сказал он.
Она удалилась на кровлю серебряного дворца и стала в ожидании вязать.
Страсти клокотали в мощной груди Озириса так сильно, как будто все жернова других богов одновременно пришли в движение, и ближайшие звезды зашумели, как семена в засохшем стручке, а некоторые даже попадали. И пока слышался шум, она вязала, не пропустив ни одной петли.
Вскоре в пространстве над Солнцем появилось пятно. Разрастаясь, оно достигло величины Луны, и Изида поняла, что создается новый мир, и когда пятно отбросило тень на всю Луну, за исключением маленького пространства, освещенного ее присутствием, она почувствовала всю силу его гнева. Но она продолжала вязать, зная, что в конце концов все будет так, как она сказала.
Так появилась на свет наша Земля, вначале представлявшая собой массу серого вещества, брошенного нерадиво в пустое пространство. Затем в одном месте появилась долина, в другом – гора, в третьем – море, только без малейшего блеска. Но вот на берегу реки что-то задвигалось. Это что-то привстало и протянуло свои руки к солнцу в знак уразумения источника своего бытия. И этот первый человек был прелестен, а вокруг него было то, что мы называем природой.
Некоторое время человек жил вполне счастливо. Тут Изида услышала презрительный смех и слова, исходившие с Солнца:
– Мне нужна твоя помощь? Вот смотри: перед тобой вполне счастливое создание!
Изида продолжала вязать, так как она была настолько же терпелива, насколько Озирис горяч. Он творил, а она выжидала, зная, что простая жизнь никого не может вполне удовлетворить.
Прошло немного времени, и богиня уже могла заметить перемену, произошедшую в человеке. Он стал невнимателен, редко поднимал свои взоры кверху и притом всегда с усталым лицом. Интерес к жизни
